Игра шэн (в рамках азартного флешмоба)

— флешмоб подхвачен у Сергея Москвичева здесь —

      Удачи долго ждать не пришлось. Собственно, для него удача началась, едва никто их не заметил — то есть, не уставился, как на чудо, и на весь зал не заорал: «Гляди, менестрели!». Что, во-первых, до сих пор его смущало — как ни странно, учитывая количество дверей, куда за год с лишним довелось войти, держа на виду флейту; а во-вторых, он не раз убеждался: подобные встречи — верный знак, что ничем хорошим дело не кончится. А тут лишь некоторые косились на них мельком и тотчас возвращались к чему-то более занимательному — оказалось, к столу с разложенной доской для игры шэн, окружённой грудой камушков, записей ходов и «убитых» фигур, и двум игрокам. Точнее, одному, поскольку второй толкнул к противнику кучку монет (перед тем таких кучек лежало уже несколько) и встал из-за стола, с неубедительно-беспечной ухмылкой пожимая плечами и поминая Судьбу, поздний час и завтрашнюю ярмарку. Сидящий перед чёрным полем игрок, несмотря на свой выигрыш, выглядел совсем по-детски огорчённым: фигур на доске ещё хватало, и сказать наверняка, красных или чёрных ждёт победа, было невозможно. Зрители, лишённые и развлечения, и возможности делать ставки, разочарованно загудели.

     — Почему же он ушёл? — спросила Альвин. — Игра-то не закончена.

     — Ставил на ход, — охотно пояснил стоявший рядом молодой торговец. — На удачный бросок камня.

     — Глупо, — проронил Энтис негромко, не сводя глаз с доски. — Вообще он запросто мог победить.

     — Думаешь? — торговец с досадой потёр подбородок. — Нет, видел олуха? И продулся, и людей нагрел. Я вот на красное ставил, и как быть, скажи на милость? То ли платить, то ли все ставки в трясины!

     — Плати-плати, — замахал руками мужчина, чьи сильные пальцы с глиной под ногтями и одежда в разноцветных пятнах глазури явно указывали на ремесло гончара. — Тирт игрок умелый. Ушёл — значит, конец красным. А ты, парень, игры не знаешь, так и молчал бы! Запросто победить, а? Вот же ляпнул!

     — Я знаю, — даже не глянув на гончара, бросил Энт равнодушным тоном человека, уверенного в своей правоте настолько, что спорить ему кажется редкостной глупостью. — Я бы выиграл красными. Легко.

     Вил закусил губу. Энт почувствовал, как сапог друга с силой наступает ему на ногу.

     — Три хода при верных бросках, — небрежно заявил он, незаметно касаясь рукояти меча — на счастье.

     У Альвин сощурились и озорным блеском загорелись глаза.

     — Три хода? — вскричала она, тотчас приковывая к ним всеобщее внимание. — Не верю! Ты сказал это лишь потому, что никто не предложит тебе сесть к доске и доказать!

     — Отчего ж никто? — оживился покинутый игрок. — А садись, если хочешь. Три хода, говоришь?

     Энт чуть не щёлкнул пальцами от радости — сработало! — но вообще-то не удивился и даже волнения не ощущал: всё правильно, всё идёт как надо, разве он не обещал им удачу? Шагая к столу, он услышал за спиной тихий отчаянный стон Вила и про себя попросил у друга прощения — не за страх (уж если на то пошло, Вил мог бы и побольше ему доверять, доверяет же Аль), — но за мелькнувшую мысль: для его рискованного плана этот страх, наверняка не им одним замеченный, вскоре будет очень кстати.

     — На интерес? — с безразличным видом осведомился он, катая в пальцах камушек. — Начинал не я…

     — А, брось, — отмахнулся игрок, — зато закончишь. Видел бы ты игру — доска аж дымилась! Ну и вроде как всё впустую. И людям споры решишь, тоже доброе дело… Давай так, чтоб вовсе без штанов тебя не оставить: сен за бросок и пять — что победишь, ну, пусть ходов за десять. Три — ты уж загнул малость…

     — Нисколько. — Он посмотрел мужчине в глаза. — Три хода подряд. Два стела… и сен — за удачу. Идёт?

     Тот ответил пристальным заинтересованным взглядом.

     — Твой счастливый день, а? Три подряд я видел всего раз. Любишь острые ощущения? — Энт молча пожал плечами. — Ладно. Сумеешь — два стела и сен твои. А коли отдашь один ход, тогда мои условия.

     Юноша высоко подкинул камушек на ладони и лениво поймал другой рукой — на волосок от фигур.

     — Это скучно. Два и один, что я выбью тебя с поля в три хода. Примешь? Или не осмелишься?

     — Сынок, я играл, когда ты ещё не родился. — Он сухо усмехнулся: — Если пустой карман спасёт тебя от скуки, валяй развлекайся, ради Мерцанья. Лично мне с денежкой веселее, но всем своё… Принимаю.

     На миг отрешённый покой пронзился щемящим холодком: будто тонкая игла прямо в сердце, почти ужас — и смех в глубине… как когда прыгнул, но ещё не влетел в ледяную воду, или вошёл в первый «стальной» танец… и как всегда в этот миг начала, он мог бы закричать от жгучего восторга и счастья.

     — Рыба, — сцепив руки в замок в локте над доской, сказал он и бросил. Камушек лёг в ямку овальной формы, цвета поблёкшего за множество игр перламутра, и остался в ней. Вил резко выдохнул. И не он один — вокруг слышались и другие вздохи и возбуждённое перешёптывание: наверное, новые ставки.

     — Ну? — нетерпеливо спросил игрок, с недоумением глядя, как Энт, не обращая на доску внимания, перебирает оставшиеся на столе камни. — Ты давай ходи, о броске после подумать успеешь!

     — Пропускаю, — ответил он, спокойно продолжая выбирать. Люди загалдели. Пальцы Вила стиснули его плечо; едва слышный голос прошипел яростное ругательство. Смешок Аль был одобрительным и воркующе-нежным, как умела только она… и для него — за несколько знаков впервые.

     — Ты, парень, спятил? — поинтересовался партнёр. — Если ты в своих трёх ходах так уж уверен, сделай первый сейчас. Что ты теряешь? Ходы — тут мозги, а камни-то — чистая удача. Тебе ж тогда два кидать!

     Пропущенный ход — лишний камень, таково правило шэна. А уложить и один в выбранную ямку не очень просто: ведь попасть мало, ещё надо, чтобы камень из неё не выскочил от удара… и что плечи потом все будут в синяках от хватки Вила, совсем неудивительно. «Спятил» — со стороны глядя, он бы и сам, скорее всего, так сказал. «Чистая удача». Если подумать, заповеди с учётом цели Ордена — ничуть не меньшее безумие, и от чего зависит честь, счастье, да и сама жизнь каждого из них, как не от удачи?

     Он встряхнул камушки в сжатых руках и выпустил, не глядя. Солнце и крест. В жёлтой ямке камень даже не шевельнулся; в другой, с крестом на дне, подпрыгнул, но послушно лёг на место. Народ шумел вовсю, кто-то свистел (Аль тоже — звонко и пронзительно, как мальчишка), кто-то хлопал в ладоши. Он откинул голову и коснулся затылком груди Вила: дрожь, и неровное дыхание, и дико скачущее сердце.

     — Хватит, — шепнул Вил не то умоляюще, не то гневно. — Прекрати, Энт, ходи же!

     Извини, эджейан. Ты же понял, что я делаю; тогда должен и понимать, что не передумаю, верно?

     — Пропускаю. — Поражённые, ядовитые, восхищённые возгласы, подбадривания, смех и сдержанные проклятия — он слышал всё будто бы сквозь матовую дымку покоя, не дающую словам задевать его. Он ворошил камушки, катал по столу, подбрасывал на ладони, вертел в пальцах; все выглядели абсолютно одинаково, но, видно, всё же отличались, поскольку одни — те три, благополучно занявшие свои ямки, — чем-то ему нравились, а эти пока… хотя нет, вон тот… и ещё… На бесстрастном лице Аль только глаза напряжённо, неистово сверкали — ему казалось, обдавая его жаркими всполохами изумрудного света.

     Гвалт разом сменился полной тишиной, едва он поднял сцепленные в замок руки — с тремя камнями.

     — Туча, жёлудь, меч. — Он говорил почти без пауз и кидал одновременно. Первый попал на доску, и многие из затаивших дыхание людей громко ахнули — и снова, когда прямо на него упал второй, и оба разлетелись, каждый в свою ямку; и тут же (но всё-таки чуть позже, что было очень важно) ударился о дерево третий… в двух клетках от ямки с рисунком меча. Вил глухо вскрикнул, Аль рывком прижала руку к губам (и то был самый выразительный жест отчаяния за полтора года их знакомства), а камушек подскочил, упал и покатился, лёг у самого края ямки, ещё раз качнулся легонько… и замер — внутри. Они так вопят, отстранённо подумал Энт, что сейчас примчатся на пожар все окрестные деревни. И сморщился от боли, внезапно осознав, что изо всех сил переплетает и едва не ломает пальцы.

     — Ты глянь, — хмыкнул его партнёр, — повезло. Три хода, а? Не жаль уйти ни с чем после такой удачи?

     «Дальше», — вспомнил он. Треск учебных мечей, едкий пот заливает лицо, и дразнящий блеск глаз — серых, как у него… это ведь ты говорил, отец: без риска нет шэна. «Дальше, вставай же… Бой!»

     — Мне часто везёт, — беспечно бросил он и послал Аль ослепительную улыбку, выученную ещё дома — у лорда, подарившего ему первый бой со сталью и широко известного успехами в танцах не только с мечом. Аль ответила нежным смехом и воздушным поцелуем (Вил сзади сдавленно глотнул, и он снова извинился безмолвно — но танец его на ниточке, а красивая девушка, смеющаяся так от твоей улыбки, легко оправдает и худшие безумства), и тогда он сдвинул на две клетки Всадника. Чёрный Тигр, как он и ожидал, тут же «убил» его и ещё Мышь заодно. Вокруг опять зашептались, и он, притворяясь, будто обдумывает ход (все три были очевидны, едва он увидел доску), прислушался в надежде, что на него ставят больше: собственно, для этого и требовалось эффектное зрелище с камнями. Он сделал второй ход, Башней, открывая свой Трон; и противник, поглядев на него сожалеюще, немедля влез в ловушку.

     — Шэн, — сказал Энт, перемещая третью фигуру (Сокола, кстати), и его партнёр оторопело заморгал, глядя на доску: игра окончилась. Люди орали, хлопали его по спине (иные довольно сильно — видно, те, кто проспорил), звенело множество сменивших хозяев монет, лилось вино — верное средство и смыть вкус потери, и подсластить победу. Дали кружку и ему, и хотя сейчас он почти ничего так не хотел, как опустошить её и ещё парочку, но в животе было слишком уж пусто, а танец не завершён; и он только приложил её ко рту и сразу поднял, салютуя игроку, который вовсе не казался расстроенным, напротив — очень довольным. И явно примеривался начать следующую партию — а вот это было уже проблемой.

     Игра, конечно, дело добровольное. Непременно дать сопернику шанс вернуть своё — такого правила в шэне не было. Но кто лучше Энта, Рыцаря, выросшего в Тени, знал силу «необязательных» правил?

     И вообще, через сколько секунд после любого неугодного публике поступка у неё, публики, родится желание напомнить, что полагается за своеволие чересчур обнаглевшему менестрелю?

     — Удача к удаче, — весело заявил игрок, проворно освобождая доску и принимаясь заново расставлять фигуры. — Твой первый ход, и давай так: стел на победу за полчаса и в трясины ставки на камни. Идёт?

     — А может… — протянул Энт и неторопливо сделал глоток (умоляя Давиат помочь не опьянеть сразу — но как ещё потянуть время?) — Может, лучше положим пять, а за бросок полстела? Без риска нет шэна…

     Вил за его плечом прерывисто вздохнул и упал в обморок.

     Он чуть не уронил стол, бросаясь к другу, и когда из разлетевшихся по полу фигур под руку попался именно Сокол, больше не сомневался в удаче. Он уложил голову Вила к себе на колени и смачивал ему губы вином под сочувственные оханья, восклицания и советы обступивших их женщин, мужчины тоже вносили свою долю шума (в основном печалясь об интересной игре, коей наверняка теперь не увидят из-за вздумавшего некстати потерять сознание глупого мальчишки), а громче всех звенел голосок Аль, с безупречной досадой жалующийся на младшего брата, которому всякий риск хуже яду, игр на деньги ну прямо не выносит, вот раз в кои-то веки сыграли по мелочи — и того гляди заболеет ещё от волненья!

     — Ну беда! — поразился игрок и, явно проникшись горячим сочувствием к Энту, вынужденному жить с таким несчастьем, великодушно сказал: — Этак и шэн не в радость, а тогда что в нём проку? Добрый человек, тащи-ка ужин на четверых и кувшин вина, а им троим устрой уж ночлег получше, я заплачу.

     Проклятие Звёздного Тигра. Том I – Путь Круга