Два флешмоба в одном посте

Флешмоб про реальную локацию: https://author.today/post/460301

Флешмоб про допрос в спецслужбе: https://author.today/post/488996

Прелесть этой локации в том, что сначала я её выдумал, а потом она оказалась вполне реальной 
Для романа «Формула Распутина» мне был нужен старинный особняк на Крестовском острове Петербурга.
Детально изучив карту, я понял, что никаких особняков в этой глуши нет. Однако реальность романа альтернативная, и ничто не мешало мне дать волю фантазии.
В ранней редакции особняк был описан в несуществующим архитектурном стиле 60-х годов XX века. Получилось, что не слишком-то он и старинный.
А потом я приехал в Питер, прошёлся по локациям романа и увидел вот это чудо:

Особняк стоял ровно там, где я его поставил (плюс минус метров 50). Он небольшой, и на карте я принял его за хозяйственную постройку девятой больницы.
Исходно это дача Белосельских-Белозерских, по стилистике очень близок к их же, весьма узнаваемому, двору на Невском.
Однако во время войны дачу разбомбили и в руинах она простояла до всё тех же 60-х. Потом руины расчистили.
Восстановили особняк только в начале нулевых, в качестве элитного жилья. Восстановили и пытались продать за 15 миллионов евро. Покупателей не нашлось, и теперь (по моей последней информации) его пытаются выдать за объект исторического наследия.
В романе особняк принадлежит эстрадной певице Надежде Плевицкой, встречается (и будет встречаться) довольно часто.
Однако, чтобы попасть еще и во второй флешмоб, приведу отрывок из 21-й главы.

Сквозь промёрзшее стекло всё явственнее проступало зарево далёкого пожара. В его жарком дыхании иней тончал, и пейзаж за окном постепенно обретал положенную чёткость — как фотоснимок в ванночке с химикатами.

Рваной копотью стелились над городом тучи, шпиль Петропавловки рдел, словно раскалённый, а Нева стала похожей на поток вулканической лавы.

Чёрное предутреннее небо добавляло действию зловещей торжественности — на его фоне пожар смотрелся особенно эффектно.

«А ведь походу я в Питере, — с изумлением отметил Гарик. — Это ж как же нужно было напиться-то?!»

И кажется же, только что Тимоха рассказывал бородатый анекдот про то, как Распутин с Джунковским ходили в баню. И было это ещё в Москве. Нет, уже не в клубе. Кажется, где-то на бульварах…

Или в скверике на Китай-городе? Или на Пресне?

Но точно в Москве!

Даже образы растаять не успели — так и маячат перед глазами. Чинно и вальяжно шествует сквозь толпу Григорий Ефимович, поигрывая тростью, а следом, на своих коротеньких ножках, семенит Владимир Фёдорович с берёзовыми вениками подмышкой.

И вдруг на тебе! Питер! Да ещё пожар какой-то!

— Интересно, что же это полыхает так ярко? — прошептал Гарик, вплотную прильнув к окну. — Светло же, как днём!

— Не обращайте внимания, молодой человек, — неожиданно прозвучало в ответ. — Должно быть, какой-нибудь коровник.

Резко обернувшись, Гарик встретился взглядом с невысоким тучным господином в генеральском мундире. Тот сидел за большим круглым столом и покровительственно улыбался.

— Да-с, — уверенно добавил он, на миг скосившись в окно, — определённо коровник.

Внешность генерал имел самую зауряднейшую: покатая лысина блестит, будто хромовые сапоги, брови свисают еловыми ветками, усы топорщатся, как ёршики для мытья посуды.

Иначе говоря — типичный солдафон.

— Присаживайтесь, — генерал указал на свободное место, — и не бойтесь, я вас не съем.

Розовые гардины на окнах, тонкая лепнина по стенам и потолку, раритетный рояль фирмы «Стейнвей» — генерал в сей антураж явно не вписывался.

Эта гостиная больше походила на салон какой-нибудь светской львицы, где вечерами собираются такие же гламурные кумушки, пересказывают друг другу сплетни по-французски, музицируют и вызывают духов.

— Коровник?! — ошарашенный Гарик и не заметил, как оказался за столом. — Откуда в Питере коровники?!

— А откуда в Москве доярки?

— Какие ещё доярки?! Нет в Москве никаких доярок!

— Молодой человек! Не морочьте мне голову! — генерал строго приподнял брови. — Был бы коровник, а доярки найдутся!

— Но…

— Никаких «но»! У нас слишком мало времени, а вы вынуждаете тратить его на пустую болтовню! Аннушка уже купила на рынке палёную тормозную жидкость! И не только купила, но даже заправила ею свой адский самокат! И прежде, чем скажутся последствия сего недальновидного поступка, мы непременно должны успеть!

— Какая Аннушка?! Что успеть?!

— Как «что»?! Раскрыть преступление, разумеется. Произошедшее, к слову сказать, именно в этой гостиной. Изобличать врагов Родины и Веры — это ли не долг всякого сознательного гражданина?!

Гарик не понял ровным счётом ничего. Всеми силами он пытался сохранять спокойствие, но чувствовал, что вот-вот сорвётся.

«Сейчас там половина Питера выгорит, а этот клоун про тормозную жидкость толкует!»

Между тем, не давая Гарику опомниться, генерал энергично приступил к допросу, попутно ведя протокол.

— Ваше полное имя?

— Игорь Антонович Веселовский.

— Возраст?

— Восемнадцать лет.

— Происхождение?

— Дворянин.

— Род занятий?

— Студент медицинского института.

— В каких запрещенных организациях имеете несчастье состоять?

— Ни в каких. Но сочувствую.

— Каким именно?

— Всем!

Терпение лопнуло. Изображать пай-мальчика Гарик не стал и, рявкнув во всю глотку, теперь с нескрываемым вызовом смотрел на генерала — прямо в его заплывшие жиром поросячьи глазки.

Поначалу тот даже опешил от такой наглости, однако в себя пришёл быстро.

— Дерзить изволите, юноша?! — генерал сверлил Гарика осуждающим взглядом. — Вас пригласили для серьёзной беседы, а вы дурака валяете. И прекратите наконец жевать! Имейте уважение к старшим!

Гарик резинку изо рта вынул, но сдаваться не собирался.

— Да кто вы вообще такой, чтобы меня допрашивать?!

— А вас не поставили в известность? Владимир Фёдорович Джунковский к вашим услугам, — с подчёркнутой учтивостью он поклонился. — Генерал-лейтенант госбезопасности и бессменный директор КГБ с одна тысяча девятьсот тридцать восьмого года.

А Гарик-то всё никак не мог вспомнить, откуда же ему знакома эта людоедская ухмылочка?! Теперь всё встало на свои места.

— Ах, с тридцать восьмого?! Надо же! А нынче у нас какой?!

— Не знаю я, какой у вас там год, — небрежно отмахнулся Джунковский. — И к делу это отношения не имеет.