Игры героев
Автор: RhiSh
Флешмоб подхвачен у Александра Нетылёва и Алекса Бранда – и удивительно, что он проскочил незаметно, шикарный же флешмоб. Игры в книгах – это всегда яркий штрих к картине мира, по ним можно иной раз чуть не весь мир достроить.
Моя любимая игра шэн – это комбинация шахмат с настольными играми, которые наверняка многим знакомы: есть игровое поле, кубик и фишки, кидаешь кубик, в соответствии с выпавшим числом двигаешь фишку. А тут у нас – шахматы, но перед тем, как сделать ход, надо бросить «кубик», то есть, попасть игровым камешком в выбранную ямку на доске. Попал – делаешь ход. Не попал – ход делает противник. Этакая смесь стратегии, ловкости и удачи.
Удачи долго ждать не пришлось. Собственно, для него удача началась, едва никто их не заметил — то есть, не уставился, как на чудо, и на весь зал не заорал: «Гляди, менестрели!». Что, во-первых, до сих пор его смущало — как ни странно, учитывая количество дверей, куда за год с лишним довелось войти, держа на виду флейту; а во-вторых, он не раз убеждался: подобные встречи — верный знак, что ничем хорошим дело не кончится. А тут лишь некоторые косились на них мельком и тотчас возвращались к чему-то более занимательному — оказалось, к столу с разложенной доской для игры шэн, окружённой грудой камушков, записей ходов и «убитых» фигур, и двум игрокам. Точнее, одному, поскольку второй толкнул к противнику кучку монет (перед тем таких кучек лежало уже несколько) и встал из-за стола, с неубедительно-беспечной ухмылкой пожимая плечами и поминая Судьбу, поздний час и завтрашнюю ярмарку. Сидящий перед чёрным полем игрок, несмотря на свой выигрыш, выглядел совсем по-детски огорчённым: фигур на доске ещё хватало, и сказать наверняка, красных или чёрных ждёт победа, было невозможно. Зрители, лишённые и развлечения, и возможности делать ставки, разочарованно загудели.
— Почему же он ушёл? — спросила Альвин. — Игра-то не закончена.
— Ставил на ход, — охотно пояснил стоявший рядом молодой торговец. — На удачный бросок камня.
— Глупо, — проронил Энтис негромко, не сводя глаз с доски. — Вообще он запросто мог победить.
— Думаешь? — торговец с досадой потёр подбородок. — Нет, видел олуха? И продулся, и людей нагрел. Я вот на красное ставил, и как быть, скажи на милость? То ли платить, то ли все ставки в трясины!
— Плати-плати, — замахал руками мужчина, чьи сильные пальцы с глиной под ногтями и одежда в разноцветных пятнах глазури явно указывали на ремесло гончара. — Тирт игрок умелый. Ушёл — значит, конец красным. А ты, парень, игры не знаешь, так и молчал бы! Запросто победить, а? Вот же ляпнул!
— Я знаю, — даже не глянув на гончара, бросил Энт равнодушным тоном человека, уверенного в своей правоте настолько, что спорить ему кажется редкостной глупостью. — Я бы выиграл красными. Легко.
Вил закусил губу. Энт почувствовал, как сапог друга с силой наступает ему на ногу.
— Три хода при верных бросках, — небрежно заявил он, незаметно касаясь рукояти меча — на счастье.
У Альвин сощурились и озорным блеском загорелись глаза.
— Три хода? — вскричала она, тотчас приковывая к ним всеобщее внимание. — Не верю! Ты сказал это лишь потому, что никто не предложит тебе сесть к доске и доказать!
— Отчего ж никто? — оживился покинутый игрок. — А садись, если хочешь. Три хода, говоришь?
Энт чуть не щёлкнул пальцами от радости — сработало! — но вообще-то не удивился и даже волнения не ощущал: всё правильно, всё идёт как надо, разве он не обещал им удачу? Шагая к столу, он услышал за спиной тихий отчаянный стон Вила и про себя попросил у друга прощения — не за страх (уж если на то пошло, Вил мог бы и побольше ему доверять, доверяет же Аль), — но за мелькнувшую мысль: для его рискованного плана этот страх, наверняка не им одним замеченный, вскоре будет очень кстати.
— На интерес? — с безразличным видом осведомился он, катая в пальцах камушек. — Начинал не я…
— А, брось, — отмахнулся игрок, — зато закончишь. Видел бы ты игру — доска аж дымилась! Ну и вроде как всё впустую. И людям споры решишь, тоже доброе дело… Давай так, чтоб вовсе без штанов тебя не оставить: сен за бросок и пять — что победишь, ну, пусть ходов за десять. Три — ты уж загнул малость…
— Нисколько. — Он посмотрел мужчине в глаза. — Три хода подряд. Два стела… и сен — за удачу. Идёт?
Тот ответил пристальным заинтересованным взглядом.
— Твой счастливый день, а? Три подряд я видел всего раз. Любишь острые ощущения? — Энт молча пожал плечами. — Ладно. Сумеешь — два стела и сен твои. А коли отдашь один ход, тогда мои условия.
Юноша высоко подкинул камушек на ладони и лениво поймал другой рукой — на волосок от фигур.
— Это скучно. Два и один, что я выбью тебя с поля в три хода. Примешь? Или не осмелишься?
— Сынок, я играл, когда ты ещё не родился. — Он сухо усмехнулся: — Если пустой карман спасёт тебя от скуки, валяй развлекайся, ради Мерцанья. Лично мне с денежкой веселее, но всем своё… Принимаю.
На миг отрешённый покой пронзился щемящим холодком: будто тонкая игла прямо в сердце, почти ужас — и смех в глубине… как когда прыгнул, но ещё не влетел в ледяную воду, или вошёл в первый «стальной» танец… и как всегда в этот миг начала, он мог бы закричать от жгучего восторга и счастья.
— Рыба, — сцепив руки в замок в локте над доской, сказал он и бросил. Камушек лёг в ямку овальной формы, цвета поблёкшего за множество игр перламутра, и остался в ней. Вил резко выдохнул. И не он один — вокруг слышались и другие вздохи и возбуждённое перешёптывание: наверное, новые ставки.
— Ну? — нетерпеливо спросил игрок, с недоумением глядя, как Энт, не обращая на доску внимания, перебирает оставшиеся на столе камни. — Ты давай ходи, о броске после подумать успеешь!
— Пропускаю, — ответил он, спокойно продолжая выбирать. Люди загалдели. Пальцы Вила стиснули его плечо; едва слышный голос прошипел яростное ругательство. Смешок Аль был одобрительным и воркующе-нежным, как умела только она… и для него — за несколько знаков впервые.
— Ты, парень, спятил? — поинтересовался партнёр. — Если ты в своих трёх ходах так уж уверен, сделай первый сейчас. Что ты теряешь? Ходы — тут мозги, а камни-то — чистая удача. Тебе ж тогда два кидать!
Пропущенный ход — лишний камень, таково правило шэна. А уложить и один в выбранную ямку не очень просто: ведь попасть мало, ещё надо, чтобы камень из неё не выскочил от удара… и что плечи потом все будут в синяках от хватки Вила, совсем неудивительно. «Спятил» — со стороны глядя, он бы и сам, скорее всего, так сказал. «Чистая удача». Если подумать, заповеди с учётом цели Ордена — ничуть не меньшее безумие, и от чего зависит честь, счастье, да и сама жизнь каждого из них, как не от удачи?
Он встряхнул камушки в сжатых руках и выпустил, не глядя. Солнце и крест. В жёлтой ямке камень даже не шевельнулся; в другой, с крестом на дне, подпрыгнул, но послушно лёг на место. Народ шумел вовсю, кто-то свистел (Аль тоже — звонко и пронзительно, как мальчишка), кто-то хлопал в ладоши. Он откинул голову и коснулся затылком груди Вила: дрожь, и неровное дыхание, и дико скачущее сердце.
— Хватит, — шепнул Вил не то умоляюще, не то гневно. — Прекрати, Энт, ходи же!
Извини, эджейан. Ты же понял, что я делаю; тогда должен и понимать, что не передумаю, верно?
— Пропускаю. — Поражённые, ядовитые, восхищённые возгласы, подбадривания, смех и сдержанные проклятия — он слышал всё будто бы сквозь матовую дымку покоя, не дающую словам задевать его. Он ворошил камушки, катал по столу, подбрасывал на ладони, вертел в пальцах; все выглядели абсолютно одинаково, но, видно, всё же отличались, поскольку одни — те три, благополучно занявшие свои ямки, — чем-то ему нравились, а эти пока… хотя нет, вон тот… и ещё… На бесстрастном лице Аль только глаза напряжённо, неистово сверкали — ему казалось, обдавая его жаркими всполохами изумрудного света.
Гвалт разом сменился полной тишиной, едва он поднял сцепленные в замок руки — с тремя камнями.
— Туча, жёлудь, меч. — Он говорил почти без пауз и кидал одновременно. Первый попал на доску, и многие из затаивших дыхание людей громко ахнули — и снова, когда прямо на него упал второй, и оба разлетелись, каждый в свою ямку; и тут же (но всё-таки чуть позже, что было очень важно) ударился о дерево третий… в двух клетках от ямки с рисунком меча. Вил глухо вскрикнул, Аль рывком прижала руку к губам (и то был самый выразительный жест отчаяния за полтора года их знакомства), а камушек подскочил, упал и покатился, лёг у самого края ямки, ещё раз качнулся легонько… и замер — внутри. Они так вопят, отстранённо подумал Энт, что сейчас примчатся на пожар все окрестные деревни. И сморщился от боли, внезапно осознав, что изо всех сил переплетает и едва не ломает пальцы.
— Ты глянь, — хмыкнул его партнёр, — повезло. Три хода, а? Не жаль уйти ни с чем после такой удачи?
«Дальше», — вспомнил он. Треск учебных мечей, едкий пот заливает лицо, и дразнящий блеск глаз — серых, как у него… это ведь ты говорил, отец: без риска нет шэна. «Дальше, вставай же… Бой!»
— Мне часто везёт, — беспечно бросил он и послал Аль ослепительную улыбку, выученную ещё дома — у лорда, подарившего ему первый бой со сталью и широко известного успехами в танцах не только с мечом. Аль ответила нежным смехом и воздушным поцелуем (Вил сзади сдавленно глотнул, и он снова извинился безмолвно — но танец его на ниточке, а красивая девушка, смеющаяся так от твоей улыбки, легко оправдает и худшие безумства), и тогда он сдвинул на две клетки Всадника. Чёрный Тигр, как он и ожидал, тут же «убил» его и ещё Мышь заодно. Вокруг опять зашептались, и он, притворяясь, будто обдумывает ход (все три были очевидны, едва он увидел доску), прислушался в надежде, что на него ставят больше: собственно, для этого и требовалось эффектное зрелище с камнями. Он сделал второй ход, Башней, открывая свой Трон; и противник, поглядев на него сожалеюще, немедля влез в ловушку.
— Шэн, — сказал Энт, перемещая третью фигуру (Сокола, кстати), и его партнёр оторопело заморгал, глядя на доску: игра окончилась. Люди орали, хлопали его по спине (иные довольно сильно — видно, те, кто проспорил), звенело множество сменивших хозяев монет, лилось вино — верное средство и смыть вкус потери, и подсластить победу. Дали кружку и ему, и хотя сейчас он почти ничего так не хотел, как опустошить её и ещё парочку, но в животе было слишком уж пусто, а танец не завершён; и он только приложил её ко рту и сразу поднял, салютуя игроку, который вовсе не казался расстроенным, напротив — очень довольным. И явно примеривался начать следующую партию — а вот это было уже проблемой.
Игра, конечно, дело добровольное. Непременно дать сопернику шанс вернуть своё — такого правила в шэне не было. Но кто лучше Энта, Рыцаря, выросшего в Тени, знал силу «необязательных» правил?
И вообще, через сколько секунд после любого неугодного публике поступка у неё, публики, родится желание напомнить, что полагается за своеволие чересчур обнаглевшему менестрелю?
— Удача к удаче, — весело заявил игрок, проворно освобождая доску и принимаясь заново расставлять фигуры. — Твой первый ход, и давай так: стел на победу за полчаса и в трясины ставки на камни. Идёт?
— А может… — протянул Энт и неторопливо сделал глоток (умоляя Давиат помочь не опьянеть сразу — но как ещё потянуть время?) — Может, лучше положим пять, а за бросок полстела? Без риска нет шэна…
Вил за его плечом прерывисто вздохнул и упал в обморок.
Он чуть не уронил стол, бросаясь к другу, и когда из разлетевшихся по полу фигур под руку попался именно Сокол, больше не сомневался в удаче. Он уложил голову Вила к себе на колени и смачивал ему губы вином под сочувственные оханья, восклицания и советы обступивших их женщин, мужчины тоже вносили свою долю шума (в основном печалясь об интересной игре, коей наверняка теперь не увидят из-за вздумавшего некстати потерять сознание глупого мальчишки), а громче всех звенел голосок Аль, с безупречной досадой жалующийся на младшего брата, которому всякий риск хуже яду, игр на деньги ну прямо не выносит, вот раз в кои-то веки сыграли по мелочи — и того гляди заболеет ещё от волненья!
— Ну беда! — поразился игрок и, явно проникшись горячим сочувствием к Энту, вынужденному жить с таким несчастьем, великодушно сказал: — Этак и шэн не в радость, а тогда что в нём проку? Добрый человек, тащи-ка ужин на четверых и кувшин вина, а им троим устрой уж ночлег получше, я заплачу.
Лето и осень проскользнули незаметно – вот он впервые сошёлся в бою с Клентоном и впервые сел на Кусаку, а вот уже завершается знак Танцора, и они с Мейджисом (и доброй половиной замка в придачу) отправляются на Северинские скачки. И хотя жеребята от двух до трёх лет бегут по самой лёгкой программе, и даже ставки делаются лишь на двойки лидеров, а не каждого в отдельности, как во взрослых состязаниях, – но какая разница! От замка Эврил записалось ещё двадцать наездников (один – настоящий профессионал, участник всех крупных скачек за последние десять лет, главная гордость и надежда замка), но в заезде двухлеток Энтис оказался единственным.
И это возбуждало. Такое он чувствовал впервые: не страх проиграть, выставить себя неумёхой или разочаровать Мейджиса – нет, он знал себе и Кусаке цену и знал, что сделает всё возможное, так чего же бояться… ожидание было волнующим, но приятным. И не касалось оболочки из стали, которую он так долго создавал. Сталь искрилась серебром льда. Тревожился Кер и другие, особенно девочки; он же был спокоен и готов. И лишь по привычке скрывал от всех, как ему весело.
Они заняли целую огромную ложу – оказалось, специально отведённую для Эврила. Ложи других замков располагались по соседству, старшие мигом отыскали там знакомых, и все перемешались. Энтиса позвали вниз, в конюшни: надевать особую одёжку в цветах Тени Эврил и готовить лошадь к старту. Он глянул на Мейджиса: тот тоже был каким-то слишком напряжённым, закрытым – Лорд Трона, а не брат, учитель и лучший друг отца, и Энтису хотелось его подбодрить. Но обещать победу заранее – дразнить судьбу, так что он ограничился улыбкой. Мейджис кивнул, не улыбнувшись в ответ, и ребята желали удачи серьёзней некуда, но одну усмешку он заметил – в глазах цвета стали. Джер чуть вздёрнул бровь, как в тайных зимних сражениях, и Энтис уловил у него – или придумал – то же холодное веселье, что переполняло его самого.
А когда он вернулся, слегка ошеломлённый от того, как быстро всё закончилось, – вот тут веселились уже все. Кричали, смеялись, девочки висли на шее; даже старшие хлопали его по плечам и лохматили волосы (ему не нравилось, но он терпел: зачем портить людям радость) – а ведь он не пришёл к финишу первым. Ему вообще казалось, что третьим, но судьи решили иначе.
– Обошёл на кивке, – пояснил очень довольный Лорд Трона – таким Энтис и не помнил его, и всё это вместе усилило ощущение искристого, терпкого, как эль, возбуждения. Эль он сейчас пил впервые, как и Кер, и наверняка все в их компании, но почти не чувствовал вкуса, лишь оттенки запаха: кедр, миала, хвоя, крыжовник. Огорчения из-за второго места не чувствовал тоже: шли-то с тем парнем всю дорожку почти наравне и награду получили одинаковую. А ещё оказалось, Мейджис ставил на то, что он попадёт в двойку лидеров, и теперь благодаря Энтису денег в замковой казне прибавилось столько, сколько не всякий взрослый за знак заработает!
Свой выигрыш он сразу сунул наставнику: мысли о том, что можно оставить себе, у него и не мелькнуло. Но тоже сделать ставки на других всадников Эврила – это было бы интересно! Мейджис, редкостно уступчивый сегодня – будто и не Лорд Трона, а мальчишка вроде тех, что весело подшучивали над взбрыками Кусаки и прикидывали её шансы выиграть через год уже взрослые скачки, – охотно согласился, что рискнуть призом Энтис имеет право, да и какой риск, если ставить на Тревиса Сэндона, их лучшего наездника и фаворита главного забега. А когда Энтис попросил всё-таки сделать равные ставки на всех ребят Эврила, наставник засмеялся и поспешил вниз, а вернулся в сопровождении служителей с кувшинами эля и горой пирожных – чуть ли не ста сортов, каких Энтис и все, кто из замка выбрался впервые, никогда и не видели!
– Вот она польза от ставок, – шепнул Джер, смеющимися глазами осматривая поднос. Энтис быстренько проглотил то, что было во рту, жалея, что попробовать каждое никак не получится, а с собой всю эту кремовую ароматную красоту не заберёшь, и уточнил:
– Думаешь, это не бесплатно? Он тратит для нас то, что выиграл на моём заезде?
Джер ловко поймал языком капельку джема, едва не упавшую прямо на белый сапог.
– Бесплатно вон у соседей печеньки. Он много на тебя поставил. А другие нет. Удачно! – вновь успешно спас праздничный наряд от вишнёвой кляксы и небрежно добавил: – Это было красиво – вы с Кусакой. Как полёт. О, смотри, начался круг с барьерами!
Ощущение разноцветного, пьянящего, нежданно весёлого праздника не оставило его, даже когда часть его ставок улетела в болото, ибо не все ребята Эврила выиграли. Но скакали-то все отлично, а первое место – оно ведь одно, на всех по-любому не хватит. Зато Тревис, их главная надежда, пролетел весь барьерный забег поистине как птица… или как вейлин, восхищённо кричал кто-то в неистовствующей толпе: забег был самым главным. Многие приехали в Северин из самых дальних краёв Тефриана именно ради него. И тут уж ставки были не чета паре стелов Энтиса – судя по обрывкам речей вокруг, на Тревиса (точнее, его коня Алфарина) ставили целые состояния. А кто-то, уловил Энтис, ставил против. И они сейчас вовсе не радовались. Правда, в ложе Эврила он огорчённых лиц не видел, но его внимание будто раскинулось пологом над тысячами людей, знакомых и нет, слух внезапно обострился и выхватывал из общего гомона фразы, которых вообще-то он никак услышать не мог, как и выделить из толпы лица: сияющие восторгом и серые от огорчения. Всё это поражало… но он не был поражён, и это тоже было удивительно.
Он жевал пирожные (хорошо, что перед состязанием почти сутки не ел и места в желудке хватало), пил эль, который ему подливали (Джерин справа, Кер слева, иногда шипя друг на друга за то, что ему хватит, но не останавливаясь) – и за всем этим он ощущал глубокие течения желаний, расчётов, надежд и поражений.
Тревис вошёл в ложу, с сияющей улыбкой и глазами, полными усталости и чего-то ещё, что Энтису не понравилось. Старшие ребята столпились вокруг, но молодой наездник быстро пробился к Мейджису и обменялся с ним взглядами, в которых радости было куда меньше, чем тревоги. Энтис понимал, что это не его дело, но слух-то пригасить не мог… и не хотел: беседа вдруг поймала его, заинтриговала, и ведь он же нарочно не подслушивал!
– Всё в порядке, – быстро сказал юноша. – Они не пытались. Я так и предполагал.
– Но если бы захотели, ты бы не помешал. И тебя-то вейлин бы собрал, а коня не факт.
– Факт, – хмыкнул Тревис. – И они не идиоты, бодаться с Рыцарем. Ну скинули бы, а потом я что, промолчал бы? И кого бы послушал комитет? А что бы было на записях?
– Если угрожать они достаточно идиоты, – процедил Мейджис, – то и рискнуть могли. Вывести тебя с поля того стоило. Почему не поднять шум? Ты и твои идеи… из сказок…
– Идея моя сработала, – Тревис глубоко вздохнул и косо усмехнулся. – Предупредить – дать шанс. А идти в комитет – окончательность. Ребят бы выперли. А кто за ними стоял, тем бы сошло с рук. И со мной бы все перестали разговаривать, и с прочими орденскими наездниками заодно, и что хорошего? Нас и так не особо обожают.
– Чудно. Мысли в самый раз для Рыцаря. Главное, чтоб обожали, ну да. Продолжишь?
– Конечно, – отрезал юноша с таким категоричным видом, словно его спросили, продолжит ли он соблюдать заповеди или дышать. Лицо Мейджиса выражало отнюдь не согласие, но он промолчал, а Тревис пожал плечами с ухмылкой и отошёл к столу с едой и элем. Энтис стоял к нему вполоборота и не таращился… и никак не ожидал, что наездник приблизится и положит руку ему на плечо, будто наставник или хороший знакомый:
– Отлично скакал. Захочешь стать профессионалом, помогу. Но ты подумай. Это не сплошные победы, без падений тут никак, а через знак ломать кости небольшая радость. А вокруг будут не одни братишки из Ордена.
Энтис не знал, что сказать. Рядом стояли Кер и Джерин, и выглядеть трусом вовсе не хотелось… но он каким-то образом понимал, что дело не в переломах. И речь не только о настоящих падениях… Он кивнул, и к счастью, Тревис кивнул тоже и ушёл, не дожидаясь ответа. А он уверенно улыбнулся и потянулся за очередным пирожным, зная, что ребята не переспросят – просто потому, что они-то не поняли. И сознавая – с ноткой печали – что этот праздник и впрямь не повторится.
Проклятие Звёздного Тигра. Том I – Путь Круга