Гобелены внутренней империи 1-2

1. Жертвенным ножом по берёзе

Забрал из блога незнакомой неоведьмы цитату. Цитата — её мысли на основе работы клинического психолога с уклоном в юнгианство. Зовут Дональд Калшед. Книгу не читал, остальной блог неоведьмы не читал, реагирую строго на то, что попалось.

Собственно, она:

«Нуминозное проникает через разлом в душе.

Иными словами — травматический опыт (по сути непереваренный, не интегрированный и изолированный аффект) рушит непрерывность бытия-переживания, создает некий «тектонический разлом» в психике — между чувствами, телом, восприятием; между эксплицитными и имплицитными воспоминаниями (и это абсолютно подтверждается исследованиями работы мозга и спецификой нейронных связей).

Этот разлом непрерывности и становится порталом в мифопоэтическое, духовное измерение. Вопрос только в том, что человек выбирает дальше делать с этим зовом.»

Словарик. Нуминозное — категория переживаний влияния божественного на человека. Юнг рассматривал религиозные переживания именно как переживания, хоть и на грани с неизвестным — аналог прорыва бессознательного навстречу сознанию, но «со стороны невидимой силы». Я далее под нуминозным подразумеваю фактическую встречу, а не переживание, так как речь идёт о духовности, то есть о действиях в области духа — не в области эмоций.

То есть основная мысль цитаты:

«Благодаря тому, что вам долго и страстно давали по башке, вы теперь уберменш имеете билет в высшие сферы»

Что могу ответить на такое?

Разлом этот известен и называется травмагенной диссоциацией. Трансы в восточных мистических практиках — тоже состояния диссоциации. Так что чисто ассоциативная связь с нуминозным — или тем, что за него принимают, не зная альтернативы — имеется. Поэтому некоторые люди специально с помощью продуманной последовательности пыток и внушений ломают психику детям или доламывают подросткам, например. На них эти «священные» разломы наиболее глубоки, сами не зарастут. Можно завести дома своего медиума или пророка, отличная мысль. Думаете, я преувеличиваю? Хех.

По моим наблюдениям разлом ведёт, в общем случае, не в духовное измерение, а вот в мифопоэтическое — да. Это совершенно разные вещи. Психика спасается, создавая личный миф и личную поэзию — воплощение ошмётков эмоций, висящих там, где разрушилось синергичное восприятие реальности — но это как попытки дерева зарастить с помощью смолы разрубленные топором ткани.

Да, смола эта удивительно красива! В ней сверкают отражения внутренних империй, в которых разворачиваются собственные эпохи и эпосы. Так необычно по сравнению с серыми буднями более здоровых обывателей, так романтично.

Но не смейте сакрализовать то, что порождено не избытком любви, а её утечкой под ударами топора. Тот, кто романтизирует изуродованность, ничем не лучше любителя цирка уродов, пришедшего поглазеть на Гуинплена. 

Побуждать человека доить свой разлом в психике, возводя мифопоэтическую функцию на трон «духовного состояния» — всё равно что добывать из берёзы сок. Раз за разом — жертвоприношение кривыми лезвиями, а потом дерево усыхает.

Весь «зов», о котором шла речь в цитате, вся обострённая чувствительность — просто крик раненой души. В разломе отличное эхо, у берёзы хорошие акустические показатели.

Или ценность в том, что такой человек вынужден заниматься творчеством, как переломанный инвалид вынужден заниматься укрепляющими упражнениями? Творчество — и без того естественная функция в психике человека. Всё, что красиво блестит из разломанной психики, присутствует и в здоровой, но служит самому носителю, а не «сакрализаторам». Разламывать специально кукуху для добычи более оригинальной/девиантной/впечатляющей вкусняшки-поэтики — варварство. Человек и так будет творить, пусть и менее надрывное, менее впечатляющее.

На мой взгляд, миф и духовность даже противоположны. Миф — модель реальности, срез, украшенный искренним домыслом, субъективным переживанием (в первую очередь того аффекта, что причинил разлом). Поэзия личных переживаний, непроизвольная метафоризация своих чувств, потому что ну не выразить прямыми описаниями фактов то, что на самом деле происходит в человеке в минуты (если реалистично, то недели и месяцы) безысходности, после которых «портал» и открывается.

Духовность по моему пониманию — это приближение к объективной истине, двигаясь из пространства субъективных правд.

Определение довольно распространённое. Отношение к духовности как к пути прочь из нарративного поля описано в буддизме. Как к целостности, ликвидации разломов, исцеления поврежденной человеческой природы — в православии.

Если же нарративное и духовное поля вам кажутся одной и той же сферой, так поставим простой мысленный эксперимент: если разлом высвечивает одно необычное состояние сознания, то другие редкие обстоятельства могут высветить ещё какие-нибудь состояния? Как же мы выбираем, что называть состоянием духовности, если нет перед нами палитры всех возможных состояний, нет стопроцентного охвата, чтобы сравнить и выбрать — что больше всего подходит под роль духовности?

2. Сказка про себя

Известна филологическая и этнографическая теория о том, что для человеческих племён исконно были важны обряды инициации. Описывают их по-разному. Бывает — сосредотачиваются на аспекте страха, опасности, из чего некоторые выводят, что-де подростку обязательно нужно рисковать до отвала башки, иначе он взрослым стать не может в принципе и сохранит инфантильность в плохом смысле этого слова (нерешительность, ведомость).

Смысл слова шире. Инициацию мы видим и в разрисовывании молодых людей Амазонии татуировками, и в студенческом посвяте, и в греческих мистериях с лабиринтами, и в юбилейных застольях. Получается, что инициация — не какой-то конкретный ритуал, а воплощение потребности человека выражать изменения в символе.

Зафиксировать переход от старого к новому. Надстройка над непрерывностью.

По какой-то причине людям недостаточно осознавать себя в моменте — соскальзывая в поле нарратива, слова, они вынуждены обозначать себя «кем-то»: специалистом, писателем, тыжмужиком, победителем метафорических чудовищ ветеринаторм для метафорических чудовищ, коллекционером ж/д фотографий, любителем чая, кофе, ящериц, метафорическим чудовищем без победителей... Хотя уточню, что эта самоидентификация — и её ритуальная смена через искусственный порожек-инициацию — вроде бы как чуть больше характерна для западной культуры, чем для китайской, скажем.

Это обозначение — такая себе формочка для печенья. С одной стороны, она позволяет сосредоточиться на том, что человек сейчас для себя считает важным. С другой — если какое-то качество или талант не помещаются в формочку, его куда? Так происходит опять же вытеснение— для кого-то сущая мелочь, а для определённых укладов психики может принести серьёзные неудобства. В общем, плюсы не без минусов.

Инициация, соответственно — смена формочки. Сдвиг фокуса концентрации. Человек начинает рассказывать себе новую сказку о себе, в которой он по-прежнему главный герой — но другой, более крутой и способный. Чтобы в сказку верилось, и чтобы рассказать её наиболее точно, существуют внешние атрибуты инициации. Многие вещи нельзя рассказать словами — только через последовательность действий, через эстетику, через эмоции.

Зачем верить в эту сказку? Чтобы поверить в себя. А потом — действовать в сфере, ранее неизведанной, но ты сможешь, тебе это обещает новый образ. Новый миф о себе.

Да, инициация — то самое «погружение в пространство мифопоэтики» из № 1 этого поста. Один из вариантов того, что в этом «пространстве» происходит.

Плохо ли — байки себе рассказывать? Является ли сказка ложью? Да, но нет. Нет, но да. Сказка мнима, как корень из минус единицы, и реальна, как начертание этого корня ручкой в тетрадке. Сказка — ложь, которая делает себя правдой об слушателя.

Если вам показалось, что я осуждаю преобразования себя с помощью нарратива, как «применение лжи» или что-то подобное — вам показалось. Сказка лишь частный случай того, что «мысль изречённая есть ложь» и «всяк человек ложь». Это просто обстоятельства, чего тут осуждать? Работаем с тем, что имеем. Раз уж мы, логосные существа обитаем в мешанине всех мыслимых историй и выдумок, наше дело — выпутывать из них себя самыми точными и честными сказками, на какие способны наша совесть и одновременно наш ужас перед истиной о мире и нас самих…

Сказка - позволяет наиболее точно выразить субъективное, бессловесное, необъяснимые и даже животные части психики, то есть те вещи, для  обозначения которых нет прямых слов, но приходят на помощь поэтические  выразительные средства.

Из сырой кудели неосознаваемых впечатлений сознание способно спрясти  нить и вышить ту внутреннюю империю, которая для психики, её породившей, совершенно правдива и реальна, как ни вытесняй её.

А потом, рассмотрев этот вымышленный и одновременно правдивый мир, поняв его, наконец-то объяснённый и получивший свою собственную печенюшную формочку  размером с гобелен - нашить ему недостающие части, засадить его травами и пустить по небу солнце.

Так что считаю рассказывание своих внутренних мифов занятием естественным и ведущим к целостности, ну или как минимум к самопознанию.

У меня другой вопрос в претензиозном тоне — с детства волнует, кстати.

ПОЧЕМУ людям всё время надо обрезать эту несчастную непрерывность? Делить жизнь на этапы, себя и других — на социальные роли... Неплохо ещё, если на множество вариантов, но есть ведь и совсем бинарные: "свой-чужой", "до и после". Интересует не обрубленный ответ «им так легче», до него додуматься нетрудно, а раскрытие всей цепочки из «почему». Кажется, только теперь начинаю понимать, в чём там дело — только начинаю начинать…