Дать джазу

К разговору, который я хочу затеять, наверное, приличествует музыкальное сопровождение, так что вот: 

Когда в каких-либо разговорах мне случается упомянуть Блейка Снайдера, Джозефа Кэмпбелла или Владимира Проппа, мне с завидной регулярностью на это замечают: да, мол, эти схемы — крутые и рабочие, но они же не единственные, можно же иначе, замутить свою особую уличную магию, ибо таково и есть творчество, и правила в нём для того, чтобы их нарушать. 

Что я на это могу ответить? 

Всё верно, замутить, нарушать, таково творчество. Да. Но нет. 

Почему «нет» можно было бы объяснить на примерах собственно из литературы. Однако, мы всё-таки на литсайте, следовательно, поголовье агрономов в популяции сусликов у нас здесь со всей очевидностью повышенное. И посему вероятность уехать в обсуждение частности при таком раскладе отклоняется от единицы где-то на уровне статистической погрешности. 

Но, чтоб я так жил, объяснить-то всё-таки надо. И в этом нам поможет музыка, ибо всё преходяще, а музыка вечна. А конкретно нам поможет джаз. 

О джазе в определённых кругах есть романтизированное представление, что, дескать, была прежде академичная унылая музыка, вся такая на правилах, параллельная и перпендикулярная, но потом пришли простые чёрные ребята, которые правил не знали, и, нарушив к чертям всю эту параллельность с перпендикулярностью, сделали круто. В общем, такая получается красивая воодушевляющая история. Которая с действительностью, как это обычно и бывает, соотносится постольку поскольку. 

По юности я как-то клавишничал в одной группе. И хоть по основному направлению мы рубили плотненький хард-н-хэви, на репетициях у нас очень котировались джазовые джем-сэшены, поскольку оно весело, драйвово и хорошо развивает музыкальную фантазию. 

Так вот, со всей ответственностью могу заявить, что качественно зажечь на джеме может только тот, кто в параллельности с перпендикулярностью понимает, и даже более того, кто на неё опирается, как бы парадоксально это не звучало. 

Джаз (а также блюз и прочие родственные направления, далее для простоты просто «джаз») в своём заигрывании с неправильностью и дисгармоничностью на поверку демонстрирует даже более трепетное отношение к правильности и гармонии, чем иная классика. И все шалости, которые да, являются его неотъемлемой частью, в нём обязательно исправляются на месте же. Или, как вариант, они изначально мнимые.  

Бьющий по ушам доминантсептаккорд сразу разрешается в гармоничное трезвучие, иногда, для особой глубины, расширенное. 

Синкопа — это удар в следующую слабую долю, а не куда попало, и уж тем более не отсутствие удара после пропущенной сильной доли. 

Когда кажется, что джазовый пианист играет что-то своё, отдельное от остального ансамбля, он на самом деле всё равно находится в границах общих трезвучий и их обращений, за счёт чего его партия и не выпадает из композиции. 

Бэнд или слайд не начинаются и не заканчиваются где попало. 

Если же всё это презреть, то на слух приём будет восприниматься, как лажа. И можете потом сколько угодно и как угодно многословно, с отсылками на любые авторитеты доказывать, что так и надо, что джаз, дескать, и призван нарушать правила, что это ваше творческое видение, что такой эффект и планировался, и к этому нужно отнестись уважительно, и прочая, и прочая. Все эти слова абсолютно ничего не будут значить. Магия уже испарилась, села на вечерний поезд и укатила в направлении, которое джазмены обозначают музыкальной фразой «до-ре-ми до-ре-до». Баста, финита ля комедия, досвидос. 

И такая вот граница между «дать джазу» и «сотворить фигню» — она, думается мне, не только про музыку, но и про искусство вообще. Потому всё же есть разница между тем, чтобы насовать в снайдеровскую или любую другую сетку синкоп — и чтобы просто поломать её без особого толка. 

P.S.: Кстати, предыдущий трек дослушали? Тогда на посошок ещё один: