Когда я слышу слово «наука»...

...моя рука тянется к клавиатуре. Хотя потом, как правило, выдыхаю, тушу подгоревший пукан и продолжаю молча недоумевать.

В чем, собственно, пудель закопан. Есть некий круг лиц, идентифицирующих себя как «научно мыслящие». И есть конкурирующая бригада: разного рода альтернативщики, не-все-так-однозначники, любители (да что там - профессионалы) выдать свой нейронный кал за мистическое откровение т.д. В сильно подавляющем большинстве случаев я однозначно топлю на стороне научников. И все бы хорошо, да что-то нехорошо. А именно: я в упор не понимаю, что такое «наука» (и чем она сущностно или формально отличается от «лженауки»). Я понимаю такие вещи, как неподтвержденная гипотеза, неверные посылки, ложный силлогизм, подтасовка данных, подмена понятия, логическая ошибка и т.д. Скажем, ширпотребная ДНК-генеалогия, биопсирующая у нас процент исконно русских генов – добротный пример совокупления всех вышеперечисленных пороков. Можно ли ее на этом основании называть «лженаукой»? Наверное, можно – если сначала понять, что такое «наука». Мне пока не удалось.

Разумеется, я читал всякие популярные потуги отграничить научность от ненаучности, доказать, что попперовские критерии не есть суесловная спекуляция, и т.д. Пока что мне попадалась в основном банальная трескотня, писанная начетчиками робкого ума (или ИИ, сейчас уже не поймешь) в расчете на лопушкастых первокурсников. Если у кого есть на примере что-то стоящее по теме – прошу поделиться.

Пока же – небольшой лингво-исторический экскурс. Насколько я знаю, латинское слово scientia издревле и до относительно недавних времен означало «1. знание, осведомленность; 2. научение». Как и русское слово «наука» («его пример – другим наука» и т.д.) – сиречь действие и результат от глагола «научить». В переводе на современный язык, умение сколотить табуретку - это наука; умение пользоваться ютубом – это наука; умение отличить науку от лженауки – это ебать какая наука.

Слово «научный» появилось в русском языке в 40-х годах 19 века. До того говорили «наукообразный». Вот, например, доктор А. Тарасенков вспоминает свой разговор с Гоголем: «почему-то я употребил в рассказе слово научный; он вдруг перестал есть, смотрит во все глаза на своего соседа и повторяет несколько раз сказанное мною слово: «научный», «научный», а мы все говорим «наукообразный»; это неловко, то гораздо лучше».

Когда же scientia из банального «я что-то знаю» превратилось в корпоративную инсигнию? 

Когда из Америки пришли галеоны с серебром, в Европе буйным цветом начал цвести капитализм и появилась возможность отряжать на науку (т.е. изучение и размышление) не 0,000001 % населения, а целых 0,01%, то сразу же нарисовалась куча «новых интеллигентов», принявшихся самоутверждаться в т.ч. за счет обесценивания интеллигентов старых. «Эти старорежимные монахи страдали сплошь какой-то ерундой, бесплодной схоластикой, слепо верили авторитетам, манкировали экспериментами, страдали переизбытком набожности и вообще пальцем жопу подтирали; то ли дело мы, такие все белопальтовые тут стоим». 

Правда, свой путь наверх новая интеллигенция начала как-то кривовато: принялась жечь ведьм как не в себя. Ну да с кем не бывает, детские болезни роста. Зато потом количество переросло в качество, и на пару веков в умах утвердилась иллюзия триумфально-безупречного шествия «новой науки». А поскольку за эти пару веков реально до хрена чего наоткрывали и наизобретали, то бренд «наука» (в модерновом значении) стал для многих практически новым символом веры (или символом новой веры). И уже стало обыденной практикой затыкать рот не ссылкой на Откровение от Иоанна, а ссылкой на «Ланцет», где утверждается, что некий Джон Смит поставил некий эксперимент, якобы подтвердивший тезис Х. Про что именно был эксперимент и как он проводился – это все малозначащие мелочи, вывод же написан в abstract-е, значит, «наука доказала».

Проблема лишь в том, что наука не доказывает истинность, она «всего лишь» опровергает ложность.