Пред-сентябрьское

Меня в последние дни августа всегда накрывает волной пред-сентябрьского возбуждения, и, хотя я уже очень давно не хожу в школу, настроение все равно _то самое_ - покупать красивые тетрадки, новую одежду и рюкзак... воображать, что в этом-то году ты точно будешь не пинать балду, а самосовершенствоваться и старательно учиться... готовиться заново вписаться в хаотичную систему из друзей, учителей, врагов и просто одноклассников...

И поскольку глупо было бы себе отказывать (я взрослый человек, что хочу, то и делаю!), то я нарочно поехал в торговый центр, чтобы, потакая своему сентябрьскому настроению, потолкаться на предшкольных распродажах, купить каких-то совсем ненужных, но очень приятных канцтоваров (у меня в принципе фетиш на блокноты и на толстые тетрадки) и пижамные штаны (глубокий символизм - тетрадки с ручками-то я купить могу, а вот писать в них я буду исключительно для собственного удовольствия), и, пошлявшись до кучи по магазинам книжек и игрушек, выйти в душную лионскую жару, слушая "Арию" и жуя мятные конфеты. "Ария" у меня как была в 12 лет, так и осталась до сих пор; я помню, как мы с уже взрослыми друзьями играли в игру "угадай песню Арии по первым двум аккордам".

Всё-таки я очень любил школу. Особенно 5-11 класс. Люди обычно пишут, как им было плохо в школе - травля, подростковые конфликты и неадекватные учителя... Конечно, у меня все это тоже было, но я как-то никогда не чувствовал себя травмированным этим опытом. Скажем, в летних лагерях конфликты проявлялись даже жёстче - драки, травля, оскорбления, "стрелки" и "тёмные" - но в то же время была дружба, приключения, победы, самоутверждение и познание собственных возможностей, и я всегда охотно ездил в лагеря, иногда два раза за одно лето и ещё зимой. В итоге у меня их набралось одиннадцать за период с 10 до 17 лет. И даже если там бывало совсем жутко - драка с поножовщиной или особенно жестокий прессинг, мордобой и травля, когда я попал в отряд с подростками на 2-3 года старше - на следующий год я все равно с энтузиазмом соглашался ехать в новый лагерь. Я был жаден до любых жизненных впечатлений и любил адреналин. Поэтому я неизменно находил себе друзей, с которыми мы нарушали правила - сбегали в город ночью, тайно проносили в лагерь алкоголь, с кем-нибудь ссорились и воевали...

У меня никогда не возникало ощущения, что я приговорен к школьным проблемам и конфликтам, как к тюрьме, которую нельзя покинуть десять лет. Я просто ни за что не отказался бы от подобного развлечения, будь у меня возможность выбирать. Это сейчас я в принципе настроен на благополучие, а в подростковом возрасте казалось важной частью жизни принимать разные вызовы, чтобы познать себя и выяснить, что я могу и кто я, собственно, такой.

Должен признать, я был бы несколько разочарован, если бы у меня был ребенок, который бы захотел, как бывает в историях из соцсетей, учиться дома. Разумеется, я сейчас не говорю про школы, заражённые политической тоталитарной идеологией и всевозможными "беседами о важном". С тоталитарным обществом и его общественными институтами следует обращаться, как с токсичными отходами - по возможности избегать контакта без противогаза и резиновых перчаток. Но вне подобного контекста я, пожалуй, ощутил бы гордость за своего гипотетического ребёнка/подростка, если бы он мог любить всякие бытовые неприятности, конфликты и вызовы, как способ испытать себя, и устремлялся им навстречу с шашкой наголо, говоря мне - "не надо меня от чего-нибудь оберегать, я разберусь!"

Именно это меня больше всего привлекало в летних лагерях, когда я уезжал на три недели куда-нибудь в Украину, в Крым, и там - никаких родительских собраний, никаких звонков домой или из дома (разве что по карточке из таксофона, две минуты раз в неделю), и ты предоставлен сам себе и полагаешься только на самого себя, хоть в отношениях со сверстниками, хоть в конфликтах с лагерной администрацией.