Полуночная гостья 7.9

Вот последние сборы. Мой прежний походный наряд.

Он – как новый и словно не помнит того ноября.

Вот в руках Аренберги серебряный крошка-орел,

На цепочке серебряной грозный парящий орел. 

– Ну, надень и носи, чтоб от чар и чудовищ спасенье обрел.

И рубиновым оком сверкнула презрительно птица.

Я на шею надел. Вдруг и вправду в пути пригодится.

И открылись створки скрипучих врат

В неизвестный сюрреалистический сад.

Здесь деревья парили орлино над землею мрачной и черной.

Их держали корни-якоря,

А над кронами словно приклеилась к небу заря,

А стволы их покрыты корой разноцветной узорной.

Аренберга пронзительно крикнула. Клекот слетел из зари.

Будто бы бутафорское небо собралось с ней поговорить.

И огромный орел приземлился на травы, дерева ветром крыльев встрепал.

И зари несгорающей проблеск кровавый на красивые перья упал.

– Он тебя принесет в тот безрадостный город, где колдуньи гнездо заждалось.

Уж жалеть не придется, страдая по жизни сожженной, что увидеть его довелось.

Аренберга меня обняла.

Взгромоздился я на орла.

Всколыхнулись орлиные крылья,

Нас взнесли в небеса без усилья.

Мы с громовым раскатом прорвали с разгона багрец,

И прощально сверкнул серебристою крышей Аренберги роскошный дворец.

А навстречу рвались чернобокие тучи. В них варилась и зрела гроза,

И вонзался в плоть ветер, холодный, колючий, чтоб за дерзость меня наказать:

Не летай и на небо не пяль глаза!

И надвинулись, вея безумьем, виденья, изменили магически мир.

Загудел от давленья чудовищных образов, раскалился небесный эфир.

Непонятны мне правила странной игры.

Разгорались видений костры,

Угасали видений костры.

Твари черной масти

Разевали пасти…