Мокошь — не судьба, а обожествлённая работа?

Один из самых уважаемых и в то же время самых недопонятых образов славянского пантеона — Мокошь.

Мы привыкли слышать: богиня судьбы, женского начала, покровительница судеб людей.

Но кто она на самом деле?

В языческом календаре ей посвящён день — пятница. В этот день не пряли, не ткали, не пололи и не пекли — в честь неё, в память о ней.

Мокошь — олицетворение влажной, плодоносящей земли, женского принципа, в противовес сухому и небесному Перуну.

Она не громогласна, как Стрибог, не властна, как Даждьбог. Её место — в доме. Рядом с прялкой, клубком, зерном. С делами, которые нельзя отложить ни на день.

Она покровительствует женскому труду, особенно ручному, домашнему — прядению, ткачеству, сбору урожая, приготовлению пищи.

Её иконография позже перешла в образ святой Параскевы Пятницы — та же повязка на голове, тот же клубок нитей.

Её чтили особенно в центральной и северной Руси. Не на капищах, а в доме, в красном углу. Маленькой деревянной фигурке — у очага. Девушки обращались к ней, когда учились прясть, когда выходили замуж. Женщины молились о плодовитости — своей и земли.

Нередко рядом с ней появляются Доля и Недоля — как бы пряхи, распределяющие участь. Но это, скорее всего, позднее народное прочтение, рожденное под влиянием греческих Мойр.

Так кто же она — богиня судьбы или образ благословенной повседневности?

Мы часто ищем в богах магию. Нам хочется, чтобы Мокошь ткала нити судеб, направляла шаги, вершила выбор за нас. Но, может быть, она — не про выбор, а про выдержку? Не про сверхъестественное, а про внутреннюю силу?

Может быть, Мокошь — это просто обожествлённая женская работа. День за днём: стирала, варила, мыла пол, кормила семью, терпела боль, пела у колыбели, учила дочку держать иглу. И наши прабабушки, в деревнях на севере Руси, дали этой рутине имя. Сделали её святой.

Чтобы жить было немного легче. Чтобы повседневный подвиг не казался бессмысленным. Чтобы кто-то в небе знал, сколько стоит эта незаметная, нескончаемая забота.

И может быть, в этом и есть самое настоящее волшебство.