Исповедь графомана

Привет. Меня зовут Руслан, и я — графоман.

(Хором из пустоты: Привет, Руслан!)

Говорят, признание — первый шаг к исцелению. Правда, на седьмом шаге я начал писать о том, как сделал первый, и получилось 8000 слов. Без знаков препинания. Мой кот бросил меня на середине абзаца.

Когда-то я думал, что писать — это талант. Сейчас я знаю: это диагноз. Графомания — это не просто желание писать, это потребность, сродни жажде, только хуже, потому что воду хотя бы кто-то пьёт, а мои черновики даже WORD удаляет без предупреждения .

Глава I. Первая капля чернил

Моя первая «повесть» называлась «Война светлячков» и содержала диалоги вроде:

— Ты кто? — спросил генерал Блип.
— Я светляк, — ответил светляк.

Гениально, не так ли? Моя мама плакала. Я тогда думал, от гордости. Сейчас понимаю — от отчаяния.

Глава II. Синдром 2:00 ночи

Графоманская атака обычно начинается ночью. Днём ты — нормальный человек. Можешь говорить с людьми, есть, даже смотреть сериал. Но ровно в 2:00 ночи у тебя в голове появляется мысль:

«А что если зомби — это на самом деле..... (интрига)?»

Ты вскакиваешь, хватаешь ноутбук, и три часа спустя у тебя готово 47 страниц тупых диалогов . На утро ты перечитываешь и думаешь: гениально!

Друзья не соглашаются. Один мой приятель, прочитав мою новеллу «Строитель апокалипсиса», сказал:

«Это как смотреть в микроскоп, который подключён к кофеварке».

Глава III. Отказ от реальности

Обычный человек говорит: «Сегодня я немного поработаю». Графоман говорит: «Сегодня я немного напишу фанфик про Гитлера, который оказался колибри, работающей под прикрытием в IKEA».

Мы не видим границ. Если мне сказать «пиши статью», я напишу трилогию. С приложением. На старославянском. С ремарками от имени чайника.

Моя жена однажды спросила:
— Почему ты не выносишь мусор?
— Потому что я в процессе написания эпопеи о ведре, которое мечтало стать дирижаблем.

Она ушла. Ведро осталось.

Глава IV. Много — не значит хорошо

Вы думаете, графоманы редактируют тексты? Нет! Мы плодим их! У меня семь вариантов одной и той же сцены, где герой падает с лестницы — в разных временных эпохах, с разными философскими подтекстами. В одном случае лестница оказывается Богом.

И знаете, в чём ужас? Я помню всё. И хочу продолжение каждого варианта.

Глава V. Заключение. Или нет. А может, да

Я пытался остановиться. Установил таймер, чтобы писать не дольше часа. Он звонил, я начинал писать про таймер. Получился роман о будильнике, который обрёл самосознание и стал депутатом.

Я ходил к психологу. Он спросил:
— Как вы себя чувствуете?
Я ответил:
— Весьма интерестно, ибо ощущаю навязчивую когнитивную полиморфность, выражающуюся в протяжённой вербальной экспансии.

Он просто ушёл. Без слов.

PS. Если вы дочитали до этого места

...то вы либо тоже графоман, либо очень терпеливый человек. Спасибо вам. И, кстати, у меня тут есть ещё черновик — «Мемуары клавиатуры», она многое повидала… Хотите, почитаете?

(Вы уже не уйдёте. Мы все тут пишем. Всегда.)