Антигона

Некоторое время назад я прочел "Антигону" Софокла. Я помнил сюжет "Антигоны" таким, каким его представил Жан Ануй - как конфликт личности и власти. Соответственно, трагедия и красота этого сюжета в том, что человек отстаивает независимость собственной совести перед приказами любых властей. И, разумеется, поэтому Клеонт и Антигона до конца остаются непримиримыми антагонистами. В конфликте с властью личность обречена на гибель, но при этом сама смерть становится ее победой. Это антитеза Оруэллу - власть может нас убить, но власть бессильна заставить нас считать что-то правильным или неправильным - если, конечно, у нас хватит силы и решимости, чтобы до конца оставаться верным собственному пониманию добра и зла. Поэтому сюжет оригинальной "Антигоны" оказался для меня сюрпризом.

Для начала, это не конфликт идей - это трагедия в античном смысле слова. Поначалу события развиваются известным образом: брат Антигоны гибнет в междоусобной войне, царь запрещает хоронить убитого под страхом смерти, Антигона поступает вопреки запрету и хоронит брата. Царь смущён, поскольку Антигона - невеста его сына, и казнить ее ему не хочется. Но в то же время он считает, что не может отказаться от собственных слов, не подорвав в народе веры в собственный авторитет. Люди должны считать, что никто не вправе сопротивляться царской власти. Мысль о равенстве людей перед законом, посещавшая Клеонта у Ануя, для Софокла роли не играет - подобная мысль в принципе не могла существовать во времена Клеонта. Для него важнее убеждение, что, если он уступит женщине, то перестанет быть мужчиной. Его сочтут слабым и не будут уважать. Под грузом таких веских аргументов Клеонт приговаривает Антигону к смерти.

Но это решение Клеонта - не апофеоз произведения, а только промежуточный этап. Приговор Антигоне - это ещё не трагедия; трагедия следует дальше. Клеонт, совершенно непреклонный у Ануя, у Софокла успевает осознать свою неправоту и сам (!) хоронит брата Антигоны, а потом хочет ее помиловать. Но не тут-то было - это же античная трагедия! К тому моменту, как он хочет все исправить, уже слишком поздно - Антигона успевает покончить с собой, Клеонт, пришедший объявить ей о её спасении, застаёт собственного сына, который сжимает в объятиях повесившуюся на своем поясе невесту. В отчаянии, Гемон на глазах у своего отца закалывается мечом. И, как будто этого было мало, жена царя, узнав о смерти сына, тоже убивает себя от отчаяния. В общем, боги, как обычно, пошутили. Все обрушившиеся на Клеонта ужасы страшны даже не тем, что он наказан за свое упрямство, а своей бессмысленной, как сама жизнь, жестокостью - герой раскаялся, смирил свою гордыню и пытался все исправить, но судьбе, "над которой не властны сами боги" (основной мотив всех греческих трагедий), это совершенно все равно. Люди в греческой трагедии страдают не из-за своих ошибок и пороков, а из-за того, что люди в принципе обречены страдать.

В пьесе Софокла есть побочный и на первый взгляд совершенно незначительный момент. Чтобы сделать страдание царя безвыходным и беспросветным, было нужно, чтобы он лишился сына и наследника, причем - по собственной вине. Поэтому - и исключительно поэтому - царевич должен заколоть себя над трупом Антигоны. Но этим сюжетным ходом автор, сам этого не желая, открыл новую главу всей мировой литературы.

До Софокла ни один герой античной пьесы не кончал с собой из любви к женщине. Женщины умирали вслед за мужем или за возлюбленным, но для мужчин идея смерти ради женщины, смерти ради любви, была более странным, вызывающим и нетрадиционным тропом, чем для современной пьесы было бы самоубийство персонажа из-за смерти любимой собаки или кошки. Лишившись жены или возлюбленной, античный воин находил себе другую. Его жизнь считалась слишком ценной, чтобы жертвовать ей ради любви к женщине. В глазах античных авторов и зрителей это было предосудительным поступком, актом малодушия. Возьмём, к примеру, речь Тесея, обращенную к Гераклу в пьесе Еврипида - когда Геракл в приступе безумия убил свою жену и маленьких детей, Тесей сурово осуждает чрезмерность его горя. Мужчине не пристало демонстрировать подобное отчаяние. Мужчина живёт и умирает исключительно ради богов, отчизны, вечной славы - но уж точно не ради своей семьи и не ради любви! Во всяком случае, не ради женщины или своих детей.

Самоубийство из-за смерти друга (что в античном тексте очень часто значило - "любовника") - условно допустимо и в отдельных случаях даже достойно восхищения, но смерть из-за утраты невесты, возлюбленной или жены - ни в коем случае. Гемон Софокла в этом смысле совершенно уникален. Он - предтеча всех бесчисленных героев европейской романтической литературы, для которой смерть ради любви стала классическим сюжетом. У Софокла эта смерть инструментальна, она существует не ради самой себя (любовь Гемона к Антигоне автора ничуть не занимает), а ради того, чтобы отец лишился сына, а страна - наследника престола. Но я вряд ли ошибусь, если скажу, что это первый случай, когда древнегреческие зрители увидели мужчину, который сначала обнимает труп своей невесты, а потом кончает с жизнью, потому что эта жизнь лишилась смысла. По большому счёту, именно в этот момент (хотя никто об этом не подозревал) отношения полов в литературе изменились навсегда.