Можно ли писать о вере без проповеди?

Недавно на мою повесть "Маршрут 60" появилась рецензия, с которой можно ознакомиться по ссылке: https://author.today/review/700461. В ней прозвучала мысль, что текст имеет "религиозный вайб" и воспринимается как попытка проповеди, а не как художественное исследование. Этот тезис и стал триггером к написанию эссе. Мне очень важно обсудить, где в литературе проходит граница между исследованием религиозного опыта и проповедью.

В литературных текстах, где затрагиваются мотивы веры, почти всегда возникает напряжение между двумя полюсами: исследование и проповедь. Для одного читателя религиозная образность - это эстетика и философия, для другого - уже догматика и навязывание мировоззрения. Эта граница зыбка, и именно она стала предметом обсуждения вокруг моей повести.

В своем предисловии к повести я сразу обозначил цель: показать веру как человеческий опыт, вынести её на "лабораторный стол" и позволить андроиду, существу без души, без традиции и предрассудков, рассматривать её так, как физик рассматривает законы природы. Здесь нет задачи убедить или наставить, а лишь исследовать феномен "изнутри" и "снаружи" одновременно. Тем не менее, часть читателей увидела в этом "религиозный вайб" и восприняла текст как попытку проповеди.

Почему так происходит? На мой взгляд, потому что само слово "вера" в культурном сознании тесно связано с институциональной религией. И когда в литературе звучат молитвы, появляются храмы или символика креста, у читателя включается автоматическая защита: "меня хотят обратить". Между тем художественный текст вовсе не обязан выполнять роль катехизиса.

Возьмём примеры. У Достоевского религиозные образы работают как поле столкновения идей, а не как однозначное руководство. У Камю в "Чуме" вера - это не догма, а одна из реакций человека на абсурд. В современной литературе Маргарет Этвуд использует библейские мотивы не ради проповеди, а как оптику для разговора о власти и гендере. Таким образом, религиозная образность может быть способом анализа человеческого опыта, а не пропагандой вероучения.

Но в то же время есть тексты, которые действительно превращаются в назидательность. Там отсутствует пространство для сомнений, автор выводит единственно верное решение, и читателю остаётся лишь принять или отвергнуть. Это и есть проповедь в литературе.

Мой интерес был противоположным. Показать, что вера как феномен не сводится к догме, а существует как внутреннее движение, как "вопрос без ответа". Когда андроид не находит формулы и приходит к осознанию, что сам поиск уже является смыслом - это не религиозная истина, а философское наблюдение.

Здесь и рождается главный вопрос для дискуссии. Может ли художественный текст работать с религиозными символами, не становясь проповедью? Всегда ли наличие молитвы в тексте автоматически делает его религиозным? И не является ли настороженность читателей отражением нашего времени, когда любое упоминание сакрального сразу воспринимается как навязывание?

Вопросы к сообществу

1. Где для вас проходит граница между "исследованием религиозного опыта" и "навязыванием религии" в литературе?
2. Считаете ли вы, что использование молитвы или библейского образа уже превращает текст в проповедь?
3. Можно ли сегодня говорить о вере как о философской категории, отделив её от конкретной конфессии?
4. Какие примеры вам приходят в голову, где автор успешно использовал религиозные мотивы вне проповеднического контекста?