"Призрак Двенадцатой ночи"

"Аркадия" выложена  целиком. Раньше на этой новелле  книга заканчивалась, но потом я написала еще, так что продолжение следует. А пока что...

Человек, занявший пост неподалеку от входа в зал, в этот круг не входит, хотя монаршей милостью в свое время пользовался. Он и сейчас играет заметную роль в политике. Здесь он по долгу службы. За действием пьесы он, однако, тоже следил, и лучше чем кто-либо улавливал скрытые цитаты. Улыбнулся при упоминании золота Гвианы – он сам рассказывал о нем автору, ибо побывал в таких краях, которые жителям старой Европы представляются вымышленными. Строку из сонета к Стелле он тоже опознал. Сидни, Спенсер и он сам… как они творили переворот не в политике, но в английской поэзии… какие они тогда были молодые… Впрочем, и он, и Сидни более склонны были к жизни деятельной, для их творчества годны были поля сражений, палубы кораблей и зал парламента. Иное дело Спенсер. Хоть он и состоял на службе у наместника Ирландии – одной поэзией не прокормишься и семью не прокормишь, - он жил в мире своих грез.

Тогда он, Уолтер Рэли, и посоветовал своему другу воплотить эти грезы о мире фейри, служащих королеве Глориане, о Британии времен короля Артура и его рыцарей – в поэму. Она могла бы стать украшением английской словесности. Кроме того, это польстило бы королеве – как имя Виргиния, которое Рэли дал основанной им колонии. А это сулило милости и деньги. Будь жив Сидни, он, возможно, посоветовал бы что-то другое. Но сэр Уолтер считал себя более практичным. Все шло так, как он и предполагал – поэма получалась прекрасная, Глориана была довольна. Но поэма осталась незавершенной. Эдмунд Спенсер сторонился реальной жизни и политики, но они настигли его и убили.

Странно – и у Спенсера, и у автора данной пьеса есть нечто общее. Этот тоже живет в мире своих вымыслов. Но Шекспир лучше приспособлен к жизни. И даже если случайно вляпывается в политику, как в этой истории с заговором, то все равно выходит сухим из воды. Актер, что уж.

Ах да, пьеса. Наступило последнее действие. Фальстаф под видом призрачного охотника Герна, с закрепленными на голове оленьими рогами, бродит по лесу. Все прочие, переодетые в фейри, носятся вокруг. Лампы у сцены притушены, мелькают лишь огни факелов в руках эльфов. Огромная рогатая тень колышется на заднике. Зал заливается смехом, но сэру Уолтеру не смешно, и вовсе не потому, что он опасается пожара.

Он много путешествовал, много воевал, и не зря столько времени провел в Ирландии, дикой стране, где сохранились предания, подзабытые в цивилизованной Англии. И обычаи, смысла которых не помнят.

Он вспоминает об этом, когда на сцену выходит королева фейри – пусть по пьесе это всего лишь переодетая горожанка, а на деле – мальчишка-актер. На ней странный венец из горящих свечей.

Слетайтесь, феи белые и черные,

Плясуньи ночи, месяцу покорные.

Вы, падчерицы роковых судьбин,

Места займите, соблюдая чин.