Узник

Он вошел в кабинет сгорбленный, но не от возраста, а от болезни, названия которой не знал, как и о её существовании.

При первой встрече он показался мне типичным брюзгой — вечно недовольный, раздраженный мужчина за пятьдесят,что сыплет упреками на систему, врачей и мир в целом. Казалось, желчь переполняет его куда сильнее, чем кровь.

Я тогда еще не знала, что стоит за этой горькой маской, не понимала, что передо мной —человек, приговоренный собственным телом к медленному, но неумолимому умиранию.

Отправляя его на обследования, я ожидала найти стандартный набор возрастных проблем,но реальность оказалась куда суровее. Его сосуды напоминали древние водопроводы, изъеденные ржавчиной и забитые налётом.

Мультифокальный атеросклероз — это не просто диагноз, это состояние, когда твое сердце и ноги объявляют тебе забастовку.

Коронарные сосуды сужены, лишая мышцу кислорода; подвздошные артерии почти полностью перекрыты, угрожая некрозом; сонные артерии, эти реки, питающие мозг, превратились в тонкие ручейки.

Каждый его шаг — это боль, каждое волнение — риск, каждая мысль — усилие.

Но самый страшный вердикт пришел не из диагностического кабинета, а от хирургов.

Эндоваскулярные операции, эти современные методы восстановления кровотока сосудов изнутри, ему противопоказаны.

Слишком велик риск, что сердце не выдержит нагрузки, что оторвется бляшка и закупорит мозговую артерию, что почки откажут под действием контраста. Он оказался перед ошеломительным заключением — медицина может диагностировать его проблему с ювелирной точностью, но не в силах ее исправить.

Он стоит перед дверью, за которой его спасение, но дверь заперта навсегда, и ключ выброшен.

И тогда ко мне пришло понимание. Его брюзжание, его раздражение, его обида на весь белый свет —это не черты характера. Это симптомы. Симптомы куда более точные, чем любые показатели допплерографии.

Когда твое тело становится тюрьмой, а будущее сужается до размера просвета в сосуде, который уменьшается из-за очередной бляшки в сосуде, как еще может реагировать человеческая психика? Хроническая боль, постоянный страх неминуемой катастрофы, осознание того, что тебя признали «неоперабельным» — разве это не то, что способно изменить самую светлую личность, обострив все самые горькие и отчаянные ее черты?

Мы, врачи, учимся ставить диагнозы по учебникам, сверяемся с протоколами, ищем физические причины недугов.

Но как диагностировать ту бездну отчаяния, что копится в человеке, объявленном «слишком сложным» для спасения?

Мы судим его за раздражительность, за трудный характер, не видя за этим приговора, который ему вынесли его собственные артерии.

И каждый раз, оказываясь перед очередным незнакомцем, стоит задаться вопросом: а судьи кто?