Про конкурсы

Конкурсы фантрассказов уж затем читать надо, чтобы насмотреться на отрицательные примеры и запомнить, как не стоит делать. Не буду говорить, кого читала, но выводы зафиксирую.

1. Городская фантастика про любовь-морковь и прилежащую мистику/(псевдо)науку - скука смертная.

2. Ужастики - тоже скучный жанр. Хотя казалось бы. "Он пугает, а мне не страшно". Это когда на героя наплевать, пусть его съедят, и желательно скорее, а ахи-страхи не цепляются ни с какими страхами читателя.

3. Правила не для всех. Если автор гений, он может писать и о том, как сидит на стуле, и будет не оторваться. Но если автор не гений, лучше пойти другим путем. В любом случае писать надо лучше, как известно. Если вы пишете плохо - ну плохо, так бывает, есть много других полезных занятий. А если на уровне - избегайте занудства. Вы фантаст, так и пишите фантастику.

4. Фантастика - литература необычного. К фантастам идут за необычными мирами и обстоятельствами, давайте об этом помнить. Примечание: многое из того, что было необычным в середине 20 века или даже в первое десятилетие этого, сейчас встречается на каждом конкурсе, навевает скуку и называется "приемом" или "антуражем".

5. Описаниями и метафорами, даже в лучшем стиле одесской школы, не злоупотребляйте, это не синоним "хорошо писать". Думайте, насколько важно читателю и вам, какие ассоциации и впечатления вызвала у героя комната или на кого был похож встречный человек. В качестве примера, чего не делать, -- чтобы никого не обижать, возьму наблюдательного, но невезучего беллетриста из "Камеры обскуры" -- 

"В приемной, где Герман сел у плетеного столика, на котором лежали, свесив холодные плавники, мертвые белобрюхие журналы и где на камине стояли золотые часы под стеклянным колпаком, в котором изогнутым прямоугольником отражалось окно, за которым были сейчас душное солнце, блеск Средиземного моря, шаги, шуршащие по гравию, - ждало уже шестеро людей. У окна, на плюшевом стуле, распростерлась огромная женщина в усах, с могучим бюстом, заставляющим думать о кормилицах великанов, исполинских младенцев, уже зубатых, быть может, уже страдающих, как сейчас страдал Герман. Рядом с этой женщиной сидел, болтая ногами, мальчик, неожиданно щуплый и вовсе не рыжий, - он повторял плачущим голосом: "Дай мне апельсин, кусочек апельсина", - и было чудовищно представить себе кислое, ледяное тело апельсина, попадающее на больной зуб. Поодаль двое смуглых молодых людей в ярких носках разговаривали о своих делах, у одного щека была повязана черным платком. Но больше всего заинтересовали Германа мужчина и девушка, которые вскоре после него явились, как проходя по темной почве его зубной боли, и сели в углу на зеленый коротко остриженный диванчик. Мужчина был худой, но плечистый, в отличном костюме из клетчатой шерстяной материи, с лицом бритым, бровастым..."

Хотя люблю Набокова, но уже плохо помню все перипетии "Камеры обскуры", одно помню: вот это не работает! Фиг вам проку от точности в деталях, если вы не знаете, зачем вам эти детали. И это еще не так ужасно, как обычно, потому что имитировал беллетриста все-таки Набоков: "коротко остриженный диванчик".

6. Юмор помогает подняться в топ. Но авторам сейчас не до смеха. Нет драйва придумывать такое, что вызывает хохот. А кто пытается, лучше б не пытались.

PS: Возможно, это не универсальные рекомендации, а дух времени. Положительные эмоции подавлены, отрицательные девальвированы, а вот спрос на другой глобус остается высоким.