Антикризисный маркетолог

— Шишкин, вы почти гений. Но уволены. Рекламный слоган для майонеза «И в горе, и в радости, и в оливье» — это сильно. Но финансовый директор, человек без чувства юмора и с язвой, считает, что упоминание горя снижает аппетит и продажи.

Так я, Аркадий Петрович Шишкин, специалист по прокладыванию путей к кошелькам потребителей, оказался на обочине жизни. В моем возрасте поиск работы похож на рыбалку в фонтане: вроде и удочку закинул, а смотрят на тебя как на идиота.

И тут позвонил Зуйков, бывший сокурсник. Он всегда умел делать деньги из воздуха, а теперь, видимо, научился делать их из человеческой боли.
— Аркаша, есть тема! — заговорщицки прошептал он в трубку. — Деньги не пахнут, но ослепительно блестят. Стоматология!

Я оказался в его клинике «Дента-Люкс-Престиж-Платинум». Название, после которого хочется не лечиться, а взять кредит. Сама клиника напоминала гибрид музея современного искусства и камеры пыток. Все белое, стерильное, а на стенах — фотографии улыбающихся людей, похожих на сектантов, познавших истину. Зуйков, который до ужаса боялся дантистов и пил валерьянку перед каждым совещанием, объяснил задачу:
— Мне нужны слоганы. Чтобы человек пришел к нам не за пломбой, а за смыслом жизни. Понимаешь? Продай им вечность!

Я нырнул в работу, как в долговую яму — с головой. Идеи полезли, как сорняки после дождя:

• «Ваши зубы переживут вас и ваших наследников!»
• «„Дента-Люкс-Престиж-Платинум“: улыбка, которую не сотрет даже ипотека!»
• «Зуб даю — будете довольны!»

Зуйков был в экстазе. Но я, глядя на пациентов в коридоре, которые листали журналы с видом людей, ожидающих приговора, понимал: им не слоган нужен, а обезболивающее для души. И тут меня осенило. Моя миссия — не продавать пломбы. Моя миссия — подарить человечеству перманентную радость. Создать улыбку, которая не будет сходить с лица, даже когда тебе на ногу уронили шкаф.

С этой идеей я ворвался к Зуйкову.
— Старик, у меня прорыв! Мы можем не просто обещать вечную улыбку. Мы можем ее сделать! Научно!
Зуйков как раз капал себе успокоительное.
— Так, спокойно. Что ты предлагаешь? Людям челюсти скотчем к ушам приматывать? Излагай в денежных единицах.
— Это комплексная ВИП-услуга! Назовем «Голливудский стандарт счастья». Отбеливание, импланты и... мой авторский нейро-лицевой массаж! Мы создадим условный рефлекс. Как у собаки Павлова: видишь счет за коммуналку — и сразу улыбаешься!
Зуйков поперхнулся валерьянкой.
— «Голливудский стандарт счастья»... Звучит дорого. Мне нравится. Но нужен подопытный. На ком будем ставить эксперимент, чтобы не засудили?

Кандидат был очевиден. Охранник нашего бизнес-центра Аристарх Васильевич. Человек, чье лицо, казалось, отлито из чугуна по ГОСТу «Вселенская скорбь». Он был идейным противником радости.
— Улыбка — это износ лицевых мышц, — объяснял он мне свою философию. — И нецелевое расходование энергии. Я человек экономный.
Пришлось Зуйкову обещать ему годовую премию. Перед премией философия Василича дала трещину.

Две недели мы превращали Василича в эталон счастья. Ему отбелили зубы до состояния первого снега. Вставили импланты. А потом я лично делал ему массаж под аффирмации: «Мои губы стремятся к ушам», «Каждый мой зуб — маленький маяк счастья».

И вот настал день икс. Василич заступил на пост... улыбаясь. Нет, это было нечто большее. Это было сияние. Словно внутри него взорвалась сверхновая звезда позитива. Он улыбался так, будто выиграл в лотерею вечный запас пельменей. Улыбка не сходила с его лица. Она застыла, как памятник самой себе.

Через три дня начался ад. Курьеры отказывались заходить в здание. Одна уборщица, увидев, как Василич с блаженной улыбкой выгоняет из холла бродячую собаку, написала заявление по собственному. Но настоящий скандал разразился, когда его показали в местных новостях. Сюжет назывался «Самый счастливый охранник города или симптом опасного вируса?».

Василич стал звездой. Его жена ушла от него, заявив, что не может жить с «вечно ухмыляющимся маньяком», который улыбался даже на похоронах ее любимого хомячка. Зато его наперебой звали на ток-шоу. Он написал книгу «Периметр позитива», которая стала бестселлером. Люди сходили с ума. Появился флешмоб #УлыбайсяКакВасилич.

Ко мне в кабинет влетел взмыленный Зуйков.
— Аркаша, это провал! — кричал он, судорожно ища валерьянку.
— Но почему? Мы на пике славы! Нам звонят из правительства!
— Именно! Один крупный чиновник увидел Василича и решил, что это идеальное решение для повышения национального индекса счастья! Нас обязывают внедрить твою «хеппинизацию» по всей стране в принудительном порядке! Ты понимаешь, что будет? Страна улыбающихся идиотов, которые не смогут нормально работать!

Я понял. Я создал монстра. Но было поздно.

Финал этой истории вы, возможно, видели по телевизору. Программу «Национальная улыбка» запустили. Меня назначили главой департамента по стратегическому счастью. И все было бы ничего, но возникла побочная проблема. Люди с перманентными улыбками стали хуже потреблять. Они были настолько счастливы, что им перестали быть нужны новые айфоны, машины и майонез «И в горе, и в радости». Экономика начала рушиться.

И вот вчера меня вызвал Зуйков, уже министр стоматологии и душевного равновесия. Он был мрачнее тучи и впервые не улыбался — ему вживили специальные лицевые импланты-демотиваторы.
— Аркаша, — сказал он устало, — у нас новая задача. Государственной важности. Ты должен разработать рекламную кампанию... для грусти. Нужно срочно вернуть людям немного здорового, потребительски-ориентированного уныния. Слоган я уже придумал: «Погрусти — и купи!».

Я сижу в своем огромном кабинете. За окном — улыбающийся город. Улыбающиеся дворники, улыбающиеся водители, улыбающиеся полицейские. И я должен заставить их всех снова захотеть плакать. А я не могу. У меня профессиональная деформация. И каждый раз, когда я пытаюсь нахмуриться, уголки губ сами предательски ползут вверх. Периметр в порядке.