Писательство: тяжелая работа или отдых?

Признаюсь. Я всегда считал, что быть писателем – это вам не в шахте уголь грузить. Сиди себе в уютном кабинете, попивай кофеек, изредка строчишь витиеватые фразы, а в перерывах смотришь в окно с глубокомысленным видом, ожидая, пока тебя посетит муза. Муза, к слову, обычно опаздывает. Или берет отгул. Или, что более вероятно, уволилась по собственному желанию, оставив меня разбираться с последствиями.

Так вот, я ошибался. Горько и бесповоротно. И сейчас я расскажу, почему написание книги – это отнюдь не отдых от моей основной работы (которая, допустим, связана с чем-то невыносимо скучным, вроде составления отчетов о потреблении офисной бумаги), а самая что ни на есть каторга.

Этап 1: Предвкушение, или Сладкие объятия прокрастинации.

Основная работа – это четкий график. Будильник, кофе, пробки, кабинет. Ты – винтик. Винтику не нужно думать, с чего начать утро. Он просто крутится.

Писательский «отдых» начинается с благоговейного усаживания в кресло. Запускается священный ритуал: приготовить идеальный кофе, проверить соцсети (вдруг там война комментариев, требующая моего вмешательства?), полить цветок, погладить кота, который смотрит на меня с укором: «Опять за своё?». Проходит два часа. Экран по-прежнему чист. В голове – скрежет шестеренок, пытающихся выработать хоть одну здравую мысль. Я уже так устал от этого «отдыха», что мне требуется отдых от отдыха. Обычно он выражается в лежании на том самом диване, который за день превратился из места релаксации в сурового надзирателя.

Этап 2: Процесс, или Битва с ветряными мельницами собственного мозга.

На основной работе есть план. KPI. Понятные задачи: «сделать презентацию на 10 слайдов». Я делаю. Мне платят деньги.

В писательстве план – это смешная бумажка, которую я с торжеством рву на второй день. Персонажи, которых я вчера считал гениальными, сегодня ведут себя как капризные подростки. Герой, задуманный как суровый мачо, вдруг начинает коллекционировать фарфоровых пони. Сюжетная линия, должна была быть полной драмы и накала, внезапно уперлась в ситуацию, где героям нечего сказать друг другу, кроме как: «Ну, погода сегодня…». Я часами могу смотреть на диалог:

— Привет.
— Привет.
— Как дела?
— Нормально.

Великолепно! Шекспир нервно курит в углу. Мне начинает казаться, что мои пальцы – это десять бездарных личностей, каждая из которых хочет печатать свое слово, и в итоге получается каша.

А еще есть «творческие муки». На основной работе, если у тебя болит голова, ты пьешь таблетку. В писательстве головная боль – это мистический знак. Может, я пишу не ту книгу? Может, нужно сменить жанр с детектива на космооперу? Или вовсе уйти в поэзию? Я начинаю рыскать в интернете в поисках «правильных» советов, как писать, и через три часа понимаю, что, согласно методикам великих, мое место – не в литературе, а в дворниках.

Этап 3: Редактура, или Путешествие в ад, билет в одну сторону.

На основной работе ты сдал отчет – и забыл. Его будут читать три человека, и всем плевать.

В писательстве ты перечитываешь свой текст. И понимаешь, что это не текст, а бессвязный бред сумасшедшего. Каждое предложение кажется уродливым. Каждая метафора – вымученной. Фраза «за окном светило солнце» вызывает приступ ненависти к самому себе. «Солнце светило?!! ГЕНИАЛЬНО! Почему бы еще не добавить, что трава была зеленая, а небо – синее?!» Я провожу дни, выискивая повторы слов, сражаясь с запятыми, которые, как мне кажется, живут своей собственной, анархической жизнью.

Так что же в итоге?

После восьми часов в офисе я прихожу домой и падаю без сил. Но это приятная усталость. Я сделал что-то осязаемое.

После восьми часов «писательского отдыха» я прихожу в состояние выжатого лимона, который еще и убежден в своей полной бездарности. Мой мозг кипит, спина ноет, а в глазах стоят кривые строчки текста.

Так является ли писательство работой? Да. Причем самой тяжелой. Потому что это работа без начальника, кроме твоего перфекционизма. Без дедлайнов, кроме тех, что ты сам себе придумал и благополучно сорвал. И без четкого ТЗ, потому что муза, стерва, так и не вышла на связь.