Как я создавал главу «Мокрый рассвет» (Ветер в глазах)

Я писал эту главу наутро после того кошмара, буквально по свежим следам. Боялся, что чувства выветрятся, а детали — поблёкнут. Поэтому ловил всё: липкий холод мокрой простыни, давящую тяжесть в груди, шершавость полотенца и это едкое, взрослое чувство стыда, от которого щёки пылают.

Мне было важно показать не просто «мальчик проснулся», а целую вселенную стыда и уязвимости, с которой он живёт годами. Я сам удивлялся, насколько телесным получился текст — эти спазмы в животе, дрожь в ногах, желание сгореть на месте. Я не придумывал это, а просто позволил руке записывать то, что чувствовал бы на его месте.

И тут, в самый тёмный момент, я впустил свет — в виде дяди Миши. Его спокойствие, его простые действия (новая толстовка! чистые простыни!) стали громче любых слов. Это был сознательный контраст: столкнуть лоб в лоб абсолютный, животный стыд и такую же абсолютную, тихую заботу. Мне хотелось, чтобы читатель почувствовал это тепло на своей коже, как почувствовал его я, когда описывал, как Артём утыкается лицом в ткань капюшона.

Главный посыл, который я вынес для себя: правда живёт в мелочах. Не в громких словах, а в том, как пахнет новая вещь, как капля с мокрых волос стекает за шиворот, как сжимается сердце от простой фразы «Со следующей зарплаты». Если ты теряешь эти детали — ты теряешь душу сцены.

И да, я намеренно закончил главу на светлой ноте, но не идеальной. Стыд не исчез, он лишь отступил перед любовью. И это затишье — лишь передышка. Впереди новая битва, на этот раз с невидимым врагом: с собственным телом, которое разучилось чувствовать голод. И обещание чего-то теплого — дня рождения дяди Миши, который может стать для Артёма одновременно и радостью, и новым испытанием.