Сортировочный роман

Петр Семенович жил как все. Вдыхал кислород, выдыхал углекислый газ, производил мусор. Гармония.
И вдруг, на старости лет, решил стать сознательным. Решил спасти планету. Одному это сделать трудно, но Петр Семенович был настойчив.

Начал с бутылки из-под кефира. Белая, невинная. Казалось бы — вымой и сдай.
Петр Семенович включил воду. Намылил. Потер. Кефир ушел, запах остался.
В инструкции сказано: «Вторичное сырье должно пахнуть альпийским лугом».
Петр Семенович понюхал бутылку. Пахло скисшим детством.
Он взял средство для мытья посуды «Ромашка». Помыл. Пахнет ромашкой и кефиром.
Взял хлорку. Пахнет больницей.
В три часа ночи Петр Семенович кипятил бутылку в кастрюле для супа. Жена смотрела на него как на человека, который решил сварить пластиковый суп.
— Это для экологии, Зина, — сказал он.
— Экология нас переживет, — сказала Зина, — а кастрюлю ты испортил.

Дальше — этикетка.
Она была приклеена на совесть. Так у нас строят мосты — на века, но не там.
Петр Семенович скоблил ногтем. Ноготь сломался. Этикетка — нет.
Взял ацетон. Этикетка поплыла, краски смешались, получился портрет неизвестного импрессиониста. Но липкий слой остался.
Этот слой был липким, как обещания депутата. К нему прилипало всё: пыль, кошачья шерсть, надежды на светлое будущее.
Петр Семенович понял: чтобы сдать одну бутылку, нужно потратить больше воды, чем в этой бутылке было кефира.
Парадокс. Чтобы спасти природу, надо ее уничтожить.

Потом начались коды переработки.
Треугольник с цифрой 1 — это ПЭТ. Хорошо.
Треугольник с цифрой 5 — это полипропилен. Плохо. Его берут только в промзоне, за гаражами, по вторым средам високосного года.
А есть еще цифра 7. «Other». Другое.
Это самое страшное. Это то, что не знает даже сам Господь Бог.
У Петра Семеновича попалась упаковка от торта. Дно — цифра 6 (полистирол, яд). Крышка — цифра 1. А ленточка — вообще без цифры.
Он стоял с этим тортом посреди кухни и плакал. Торт съеден, удовольствие получено, а упаковка — вечная мука.
Он разрезал коробку ножницами. Дно — в один пакет. Крышку — в другой. Ленточку... Ленточку он положил в карман. Буду носить, пока не найду пункт приема ленточек.

Квартира менялась.
Балкон застеклили бутылками. Солнце проходило через пластик и окрашивало комнату в ядовито-желтый цвет.
Жена ушла. Она сказала:
— Я не могу жить в филиале свалки. Ты любишь отходы больше, чем меня.
Петр Семенович хотел возразить, что отходы он сортирует, а жену — нет, но промолчал. Логика была на ее стороне.

Он стал экспертом.
Выходил во двор. Видел, как сосед несет пакет.
— Стой! — кричал Петр Семенович страшным голосом.
Сосед замирал.
— Что там?!
— Мусор...
— Слышу, звенит! Стекло?! Смешал с картофельными очистками?!
Петр Семенович выхватывал пакет, разрывал его.
— Вот! Чек! Термобумага! Не перерабатывается! Ты убиваешь дельфинов!
Соседи стали ходить мусорить по ночам, озираясь. В доме воцарилась атмосфера тревоги и чистоты.

К нему потянулись люди. Школьники, студенты, сумасшедшие.
Он читал лекции: «Жизнь и смерть поливинилхлорида в условиях средней полосы».
— Посмотрите на эту вилку, — говорил он, поднимая пластиковую вилку. — Она одноразовая. Она жила пять минут. Вы поели салат и выбросили. А лежать в земле она будет четыреста лет. Четыреста! Представьте, через триста лет археологи откопают эту вилку и будут думать: «Они молились на этот предмет?». И будут правы. Мы молились на удобство.

А потом его наградили.
Пришла комиссия. Вручили грамоту и статуэтку «Эко-Герой».
Огромная, тяжелая капля из непонятного материала.
— Это инновационный сплав! — гордо сказал мэр. — Смесь переработанного пластика, песка и полиэтиленовых пакетов. Вечная вещь!
Петр Семенович остался один.
Он держал в руках статуэтку.
На ней не было маркировки. Ни треугольника, ни цифры.
Это была «Семерка». «Other».
Абсолютное зло.
Её нельзя переплавить. Нельзя сжечь. Нельзя выбросить.
Он стал заложником своей награды.
Петр Семенович поставил статуэтку на самое видное место.
Он смотрел на нее и понимал: теперь он не может умереть. Ведь если он умрет, кто-то придет и выбросит эту статуэтку в общий бак. И всё было зря.
Придется жить вечно. Как пластик.