Бесконтактный человек

Человек — венец творения. Звучит... громко. А выглядит...
Ну, вы видели человека утром в зеркале? Особенно, если венец простудился.
Глаза — щелочки, нос — пуговица, причем красная, голова — как забытый чайник на плите: свистит и перегревается.
Лежишь. Думаешь. Глобальные мысли: «Кто я?», «Куда идем?», «Где тот гад, что открыл форточку?».
Надо лечиться. Но как?
Выйти к людям? Нельзя. Вид у меня такой, что бабушки у подъезда начнут креститься, а полиция — стрелять без предупреждения.
Поэтому — доставка. Великое изобретение. Нажал кнопку — принесли еду. Нажал другую — увезли мусор. Нажал третью — приехала жена, но это в премиум-версии.

Беру телефон. Приложение «Вжик-Доставка».
Заказываю: «Бульон куриный целительный», две порции. И аспирин.
Приложение уточняет детали доставки. Варианты — один другого краше:
— Вручить в руки. (Опасно).
— Оставить у двери. (Банально).
— Передать через дымоход. (Я на седьмом, камина нет, но вариант манит).
— Бесконтактная передача: курьер смотрит на вас издалека и посылает лучи добра.
Выбираю: «Оставить у двери».
В примечании пишу крупными буквами: «ПОЖАЛУЙСТА. Звонок сломан. Стучите ногами. Можно головой. Я дома. Я умираю. Нужен бульон».

Жду. Смотрю на экран.
Там ползет точка. Желтая точка с рюкзаком.
Ползет она странно. Зигзагами. Зашла в аптеку. Потом постояла у памятника Пушкину. Видимо, курьер решил почитать стихи. «Я помню чудное мгновенье, мне заказали аспирин...».
Проходит час.
Звонок на мобильный.
— Алло?
Тяжелое сопение. Как будто звонит Дарт Вейдер, у которого астма.
— Я у подъезда, — говорит голос. С акцентом. Не с иностранным, а с акцентом человека, который ненавидит ступеньки.
— Код 4545, — говорю я.
— Я знаю код. Я зашел. Я поднялся.
— Ну?
— Что ну?
— Звоните в дверь!
— Не могу.
— Почему?
— У меня руки заняты. И ноги.
— Чем?!
— Балансом. Я держу равновесие. Если я пошевелюсь, гармония нарушится. И вообще... Инструкция номер 412. «Курьер не должен вторгаться в личное пространство двери».
— Двери?!
— Дверь — это портал. Я не могу трогать чужой портал грязными руками.
— Так позвоните носом!
— Маска мешает.

Я понимаю, что вести переговоры бессмысленно. Проще договориться с террористами, чем с техподдержкой, поэтому я встаю. Халат, тапки разного цвета, шарф как петля висельника. Открываю.
Пусто.
Никого.
Коврик лежит криво. Тишина.
В телефоне:
— Я ушел.
— Куда?!
— В безопасный сектор. Три этажа вниз. Пакет там. На подоконнике. Это нейтральная территория.
Я вздыхаю так, что с люстры падает пыль. Иду.
Семь пролетов вниз. Тапочки шлепают: «Шлёп-шлёп... дурак-дурак...».
Третий этаж. Подоконник. Пакет.
Сверху пакета — чек, длинный, как туалетная бумага. Снизу — сам пакет. Странный. Пахнет не курицей. Пахнет морем и неудачей.
Открываю.
Там суши. Набор «Камикадзе». Сырая рыба, рис, имбирь цвета радиоактивного заката.
А вместо аспирина — свеча. Толстая, черная, ароматическая. На этикетке: «Аромат: Смирение».
И еще записка: «Приятного аппетита, Михаил».
— Я не Михаил! — кричу я в пролет лестницы. — Я Семен! И у меня насморк! Зачем мне сырая рыба?!
Эхом отзывается голос снизу:
— Ошибка системы. Ваш бульон уехал к Михаилу. У Михаила геморрой, ему свеча нужнее. А вы ешьте рыбу. Там фосфор. Для ума полезно.
Я перевешиваюсь через перила. Вижу желтый квадратный горб, удаляющийся вниз по спирали.
— Стой! — ору я. — Обмен! Верни бульон!
Горб ускоряется.
— Не имею права! Товар покинул зону ответственности! Теперь это ваша рыба! Усыновите её!

Я начинаю погоню.
Представьте картину.
Бежит желтый куб на ножках. За ним бежит мужик в халате и одном тапке (второй погиб на четвертом этаже).
Я бегу и чувствую, как из меня выходят шлаки, токсины и здравый смысл.
— Стой, паршивец! — хриплю я.
Курьер не оборачивается, но кричит:
— Держите дистанцию! Полтора метра! Вы дышите на меня своими проблемами!
— У меня деньги! Я доплачу!
— У меня безнал! И карма чистая! Не портите мне ауру!
Мы выбегаем во двор.
Зима. Снежок. Мороз.
Курьер бежит к велосипеду. Я босиком (почти) по снегу.
— Слушай! — кричу я, прижавшись к березе. — Остановись на секунду! Скажи мне как человек человеку... Или как рюкзак человеку... Что происходит с этим миром?
Курьер замирает, уже закинув ногу на педаль. Оборачивается. Лица не видно, одни глаза над маской, и те — перепуганные.
— В смысле? — спрашивает.
— В прямом. Мы же разучились общаться. Раньше, чтобы получить еду, надо было пойти, улыбнуться продавщице Зине, она бы тебя обвесила, ты бы поругался... Был контакт! Была жизнь! Энергия! А теперь? Между одним одиночеством и другим одиночеством — желтая сумка. И чем быстрее вы бегаете, тем медленнее мы понимаем друг друга.
Курьер помолчал. Поправил лямку. И сказал:
— Мужчина, вы глубоко копаете. Но у меня следующий заказ. Пицца «Четыре сыра» на восьмом этаже. Остывает. Стыдно же.
И уехал. Растворился в тумане, как желтый призрак коммунизма.

Я остался. Один. С набором «Камикадзе» в руках.
Поднялся домой.
Сел на кухне.
Нос заложен. Жить не хочется.
Развернул палочки. Посмотрел на рыбу. Рыба грустная. Она явно не мечтала закончить жизнь в Саратове, на кухне у простуженного интеллигента.
Съел кусок. Холодно. Склизко.
Вздохнул. Взял свечу «Смирение». Зажечь? Спичек нет.
А есть хочется.
Ну... в инструкции к лекарствам тоже пишут «для приема внутрь».
Откусил кусок свечи.
На вкус — как мыло, смешанное с духами «Красная Москва». Жую. Глаза лезут на лоб. Во рту вяжет, в носу щиплет. Вдруг — бах!
Чихнул. Еще раз.
Из глаз брызнули слезы. Нос... задышал!
Шок. Организм понял: если сейчас же не выздороветь, этот идиот начнет пить шампунь.
Испуг — лучшее лекарство.
Телефон пискнул. Приложение: «Как вам доставка?».
Я вытер слезы. Нажал на пять звезд.
Написал комментарий:
«Идеально. Курьер — философ. Еда — шоковая терапия. Бульон не нужен, когда есть сила духа и свечка».
Все-таки... прогресс — великая вещь.