Рецензия на повесть «Сигнал к отправлению»
Одиссей с зимним взглядом
Заключительный роман трилогии о кругах ада, которые проходит Эрих Коллер, «человек, нагруженный прошлым», бывший солдат Райха, несущий из-за этого бремя неизбывной вины, во многом сюжетно повторяет предыдущие два романа. Но это с одной стороны, а с другой — разительно от них отличается.
Что касается сходства, оно очевидно. Вновь Эрих показан в относительно спокойный период жизни — опять в Германии, в выдуманном городе Хольбаух-на-Везере. Он работает начальником цеха в речном порту, счастлив с любимой женой Афрани, сыном и недавно родившейся дочкой. Поёт в церковном хоре и почему-то ходит в ячейку немецкой компартии. Последнее говорит о неудовлетворённости положением мирного обывателя и мыслях по поводу будущего своей страны, проблем у которой меньше не стало:
«У молодёжи сейчас бардак в голове, им не нравятся левые, не нравятся правые, не нравятся центристы и консерваторы. Их возмущает мысль о репарациях, марионеточном правительстве Эйке, но голодать они не хотят».
Однако тема политической активности ГГ не развивается, поскольку долго наслаждаться покоем автор ему, разумеется, не даёт. Снова Эриха находит старый друг-недруг из спецслужб и посылает его на смертельно опасное дело. Выбора у ГГ особого нет — в Германии он живёт на птичьих правах, а спецслужбы прикрывают его и его семью от старых врагов:
«С тех пор, как „Ультрас“ вынесли мне приговор, мы мотались по всей стране как цыгане на выселках. Йен дал обещание, и Бюро гарантировало безопасность моей семье».
Но и без того, кажется, Эрих готов очертя голову кидаться в любое пекло — вероятно, в надежде притупить гложущее его чувство вины за прошлое…
«— Ничего. Просто командировка.
— Как тогда? — горестно шепнула она.
— Как всегда».
Так прощается он с Афрани, которая, конечно же, прекрасно понимает, что это за «командировка» и чем она может закончиться для её мужа, но смиренно принимает неизбежное.
К слову, не слишком понятна заинтересованность тамошнего «штази» в услугах Эриха: неужели у них так не хватает профессиональных агентов, что они вынуждены всё время обращаться к весьма подготовленному, конечно, но всё же гражданскому, да ещё со столь сомнительным бэкграундом?.. Ну да ладно, это необходимый движитель сюжета.
На сей раз автор вводит в целом реалистический антураж своего альтернативного мира элемент фантдопа.
Хотя, конечно, хватает в нём и анахронизмов, наличие которых я отмечал в рецензиях к первым двум романам — вещей и явлений, которых ещё не было в середине 50-х годов прошлого века, когда кажется, происходят события романа: наркотик крэк, пистолет «Глок», субкультура готов и прочее. Трудно сказать, является ли всё это сознательным авторским приёмом, или получилось случайно, но упомянуть это следует.
Возвращаясь же к главной «фишке» романа — акустическому оружию — оно не только создаёт сюжет, но и служит элементом мрачного саспенса, которым отличаются все произведения Рейнмастер. Дело в том, что смертельное это оружие массового поражение основано на тритоне — «дьявольском аккорде», диссонирующем музыкальном интервале, в Средневековье даже подпавшим под церковный запрет. И эти три тона часто используются в тревожной музыке, создающей за кадром нужное напряжение для зрителей фильма…
Эрих, как обычно, будет драться с агентами противника, раздавать и принимать удары, не раз попадёт в плен, где его подвергнут пыткам, но в конечном итоге, израненный и измученный, выйдет победителем. В этом отношении третий роман не отличается от предыдущих. Главное его отличие от них в том, что на сей раз ГГ противостоит не нацистам, а совсем наоборот.
Хотя, честно говоря, принадлежность и мотивация актуальных злодеев не слишком ясна — автор вновь грешит недоговорённостями, неясной экспозицией, порой даваемой лишь в малопонятных читателю многозначительных полунамёках персонажей (впрочем, в этом романе всего этого поменьше, чем в предыдущих).
Во всяком случае, базируются злодеи на территории Франции, деятельность их направлена против Германии, а тайно направляется, кажется, американцами. Возглавляет эту контору некий Феликс Драге, несмотря на имя, немец лишь наполовину, а на другую половину — индус, чья мать была узницей «трудового лагеря» в Райхе и с которой сбежал служивший нацистам его отец. Сам же Феликс имеет американское гражданство. Тип он весьма мутный: во время войны торговал подержанным оружием — судя по всему, не слишком озабочиваясь, какой именно стороне он его продаёт, и обманывал при этом всех. А потом ещё и наркоторговлей занимался.
Однако его ненависть к Германии — именно к ней, а не к Райху — совершенно неподдельна. И деятельность возглавляемой им группы, оснащённой страшным акустическим оружием, последствия испытаний которого Эрих и расследует, направлена именно против Германии и немцев. Ненависть к ним Драге имеет те же корни, что и ненависть пострадавшего от нацистов еврея Гиршеля — персонажа, перекочевавшего из предыдущего романа:
«Вы думаете, что зря явились сюда? — бросает тот Эриху. — Вы не ошиблись. Мне жаль, что вам пришлось напрасно истоптать свои башмаки. Помощь вам была бы ещё возможна — вам, но не вашей безумной стране! Этой топке, пожирающей всех и вся — и прежде всего, само понимание человеческого!»
Однако если Гиршель мстит, посвящая себя преследованию скрывающихся нацистов, то Драге, кажется, попросту намерен Германию уничтожить. Что лишний раз подтверждает факт вторичности идеологии для деструктивных сил — творить зло можно под абсолютно любым флагом:
«Красные или зелёные, жёлтые или голубые — в толпе всё смешивается в коричневый цвет. В бурое месиво».
А вот отягощённый виной за преступления своего народа Эрих остаётся при этом горячим патриотом фатерлянда.
«Вы упрямец! Вы защищаете свой Фатерлянд, как однажды Сим прикрыл наготу своего отца. В этом нет Истины, но есть Любовь», — не без невольного уважения говорит ему Гиршель.
В любом случае свою страну «славный парень» пулемётчик Эрих в обиду давать не намерен — как и свою семью.
Что касается главного антагониста, Феликса Драге, он мне показался несколько менее ярким и фактурным, чем «главгады» прошлых книг — может быть, потому, что места в сюжете ему было уделено не так много, как тем. Однако с ГГ у него существует явная «химия». Кроме того, привлекательно-экзотично для сугубо немецкого антуража романа выглядят связанные с Драге «восточные» мотивы, а также его троллинг нацистов по поводу того, что его мать из северной Индии истинной арийкой и являлась. Что с точки зрения этнологии вполне справедливо.
Вообще, индо-буддийские аллюзии, хоть и неожиданны, но вполне органично вплетаются в повествовательную ткань романа и не выглядят чужеродными в мире Райха:
«Жизнь — это иллюзия. А знаки на брюхе — всего лишь плод фантазии модельера. Дыши, Эрих, дыши… Нагота — это майя. Зуд ссадин — фантом, навеянная ветром химера; бабочке мнится, что она штурмовик, и пули — стальные пчёлы, дающие кровь вместо мёда».
Мотив «жизнь есть сон» вполне логично дополняет традиционную уже для романов об Эрихе фабулу путешествия. На сей раз это некое «обзорное» странствие по Германии — нынешней и бывшей, то есть территориям, отошедшим по итогам войны у Франции. А в поэтическом отношении это истинная одиссея с героем, который всё никак не может добраться до своей Пенелопы.
«Что ж поделать, Итаку не выбирают».
Само собой, и повреждение уха — это отсылка не к Ван-Гогу, а к эпизоду «Одиссеи» с сиренами.
Итак, Одиссей-Эрих, человек с «зимним взглядом», странствует по миру победившего нуара. В этом отношении, кстати, роман — как, впрочем, и предыдущие, оснащён отлично, хотя бы в фирменных авторских описаниях:
«Люди переходили дорогу, их лица улыбались как маски. В освещённой глади витрин отражались радужные пятна фар».
«Ветер крепчал и сделался холоднее. Откуда-то издалека донёсся тонкий свист подходящего поезда. Басовый гудок ответил ему. Эти протяжные звуки напоминали перекличку китов — одиночество в абсолютной затерянности водных пространств».
Есть тут и нуарная соблазнительница-предательница — женщина-вамп. И даже зловещий замок — словно прямо из Кафки:
«Бетонные стены чёрно блестели дождевыми потёками. Плесень лишайника вгрызалась в ноздреватый фундамент, заражая его проказой. Не башня, а труба крематория. Даже небо над ней отливало свинцовой накипью, и когда пошёл снег, я поразился тому, что снежинки при таянии не оставляют частицы пепла, и зола не скрипит на зубах».
Я уже не раз отмечал, что неожиданные и красивые, хоть порой и мрачноватые метафоры — одна из самых сильных сторон прозы Рейнмастер. «Сигнал к отправлению» это подтверждает:
«Устремился в паутину проулков, сочащихся как кровью, оголтелой весной».
«Двери гостиниц и сувенирных лавок извергали туристов — небольшими группами, словно порции пищи, нашинкованной лязгающими рекламными жвалами большого города».
Однако иной раз увлечение яркими образами автора подводит — например, когда она украшает ими прямую речь и та становится неестественно-книжной:
«А мне-то казалось, что вы разумник, Эрих-Пьер! Что вы хотите увидеть Париж. Посетить Голливуд. Оседлать гейзер в Кантабрико. Заказать двойной бургер в лучших барах Лос-Анджелеса. Вам тридцать с лишним — это самый пик для мужчины! А вы ничего и не видели. Кроме, разумеется, грязи, крови, доносов, ярма мелких и ничтожных законов, психопатических всплесков и оголтелой грубости ваших „своих“».
Или в экшен-сценах, когда действие передаётся через те же метафоры и поток образов в сознании героя, в результате чего мизансцена становится невнятной.
Случаются и малодостоверные ситуации, например, путешествие ГГ через всю страну обратно к семье на фургоне, водителя которого он держит под прицелом. Я понимаю, что подобные ходы предпринимаются автором для усугубления драматизма, но порой, на мой взгляд, в этом бывает перехлёст.
«— Гармония — это согласие. Вы знаете, что такое „согласие“?
— Да.
— И что же?
— То, чего нет на свете».
Обретёт ли Эрих наконец покой? Избавится ли от чувства вины — своей и своей страны?.. Ответа на этот вопрос в финале романа и трилогии нет, но и так ясно, что вряд ли.
Хотя… Последняя глава называется «Праздник урожая». Герой пожинает плоды и — вновь поёт в хоре,
А ещё подрастает его сын Матти и уже принимает мужские решения. То есть когда-нибудь встанет на место отца как воин и защитник.
Так что остаётся надежда, а это, по большому счёту, всё, что нужно человеку для жизни.
Имею возможность, способности и желание написать за разумную плату рецензию на Ваше произведение.