Dum spíro, spéro

3 377
3 582
4 162
5 632
Заходилa
57 539 зн., 1,44 а.л.
Свободный доступ
в процессе
Город начал гнить изнутри.
Сначала лопались окна, потом дома начали дышать. Люди исчезали, а вместо них приходили те, кто шепчет. Каждый день — кровь, крик, мясо и страх. Здесь нет спасения. Здесь всё живое — враг. Смотри, если не боишься. Но если посмотришь — уже не отвернёшься.
Сначала лопались окна, потом дома начали дышать. Люди исчезали, а вместо них приходили те, кто шепчет. Каждый день — кровь, крик, мясо и страх. Здесь нет спасения. Здесь всё живое — враг. Смотри, если не боишься. Но если посмотришь — уже не отвернёшься.
928 997 зн., 23,22 а.л.
Свободный доступ
в процессе
Советский Союз — страна героических пятилеток, космических побед и… нечисти. Да-да, той самой, из сказок, страшилок и деревенских байек. Кто-то решил, что их не существует? Ну-ну. Попробуй это объясни кикиморе, когда она уже сидит у тебя в подвале и требует прописку.
К счастью (или наоборот), в стране есть Союз охотников — тайная организация, о которой не пишут в «Правде» и не показывают по «Времени». Их работа — охота на фольклорных тварей. Их орудия — штамп, серебряная пуговица и полевой отчёт на 48 страниц. Их отпуск — это когда чёрт оказался просто мужик из бухгалтерии.
В этой книге вы найдёте:
— архивные протоколы, которые лучше не читать после отбоя,
— монстров, которых не победишь марксизмом,
— ведьм, которым всё равно на партийную линию,
— и инструкцию по утилизации русалок в условиях крайнего севера.
Секретность — выше крыши. Монстры — ниже плинтуса. А фольклор — это, между прочим, очень серьёзно. Особенно когда он просит закурить.
(Нормальный мир, не омегавёрс)
К счастью (или наоборот), в стране есть Союз охотников — тайная организация, о которой не пишут в «Правде» и не показывают по «Времени». Их работа — охота на фольклорных тварей. Их орудия — штамп, серебряная пуговица и полевой отчёт на 48 страниц. Их отпуск — это когда чёрт оказался просто мужик из бухгалтерии.
В этой книге вы найдёте:
— архивные протоколы, которые лучше не читать после отбоя,
— монстров, которых не победишь марксизмом,
— ведьм, которым всё равно на партийную линию,
— и инструкцию по утилизации русалок в условиях крайнего севера.
Секретность — выше крыши. Монстры — ниже плинтуса. А фольклор — это, между прочим, очень серьёзно. Особенно когда он просит закурить.
(Нормальный мир, не омегавёрс)
328 219 зн., 8,21 а.л.
Свободный доступ
в процессе
Борислав Гориславских, врач из 2019 года, неожиданно оказался в 1941-м. Казалось бы, что может быть полезнее в военное время, но его продвинутые знания вызывают подозрения. Вместо спасителя он становится объектом пристального внимания.
История уже записывает его имя, но как? Как героя? Как загадку? Или как человека, который никому не угодил?
История уже записывает его имя, но как? Как героя? Как загадку? Или как человека, который никому не угодил?
384 762 зн., 9,62 а.л.
Свободный доступ
в процессе
Нейрохирург из будущего неожиданно оказывается в Советском Союзе 1949 года. С каждым шагом он всё глубже втягивается в политические игры, становясь частью системы, которую когда-то мечтал изменить. Его уникальные знания привлекают внимание Лаврентия Берии, и между ними начинается опасное сотрудничество. На фоне политических репрессий и моральных компромиссов герой сталкивается с вопросом: остаться в прошлом и стать частью власти или вернуть себе будущее, разорвав всё, что успел построить?
1 503 482 зн., 37,59 а.л.
Свободный доступ
в процессе
Мирослав Миргородский, стоматолог из 2025 года, даже не успел толком порадоваться полученному диплому, как — бац! — оказался в 1935 году.
Где анестезия — это молитва, стерильность — понятие относительное, а подозрительных людей долго не разглядывают, а сразу проверяют на благонадёжность. Теперь его диплом — бесполезная бумажка, паспорт — подозрительная бумажка, а сам он — человек, который слишком умный, слишком образованный и вообще какой-то не такой для советского гражданина.
Но настоящие проблемы начинаются, когда не тот человек решает, что Мирослав ему интересен. Теперь у него есть только два варианта: либо он тихо адаптируется к прошлому, либо прошлое адаптирует его — желательно без допросов, наручников и билета в очень холодные края.
Где анестезия — это молитва, стерильность — понятие относительное, а подозрительных людей долго не разглядывают, а сразу проверяют на благонадёжность. Теперь его диплом — бесполезная бумажка, паспорт — подозрительная бумажка, а сам он — человек, который слишком умный, слишком образованный и вообще какой-то не такой для советского гражданина.
Но настоящие проблемы начинаются, когда не тот человек решает, что Мирослав ему интересен. Теперь у него есть только два варианта: либо он тихо адаптируется к прошлому, либо прошлое адаптирует его — желательно без допросов, наручников и билета в очень холодные края.