Hey

Созерцают точку, в которой в этот миг взошло Солнце.

Кто лев, тот и прав. Народная мудрость Бесы или ангелы? Шестьсот с лишним миллионов людей – десятая часть населения Земли – живут в перевёрнутом мире. Всю жизнь они маются с неудобными, сделанными «не под ту руку» часами, ножницами, консервными ножами, дрелями, турникетами в метро, пультами управления. Всю жизнь выслушивают: «Не держи нож в левой руке», «А чего это Вы мне левую руку подаёте?», «Носите оружие, где положено, Устава не знаете?!» Чтобы научиться писать, шить, вязать...

Пробудила мир цветами Магия зелёных дев. На холме затлели сами Ветви девяти дерев. Очищающее пламя. Хоровод вокруг костра. Тени Старших вьются с нами. Брат огонь, весна-сестра, Выпляшем людскому роду Мира – всем, в душе и вне. До Самайна, на полгода Умирает смерть в огне.

Искусственная ёлка, единственный дружище На дне земной орбиты, во тьме и тишине. Иголок не роняешь. Не пахнешь и не дышишь. Игрушечной душою ласкаешься ко мне. То ль от тоски безмерной, то ли из чувства долга Одеть тебя в блестяшки. Под вой сирен смотреть С вином и чашкой чаю, как твой наряд недолгий, Как твой наивный праздник отталкивает смерть. Ну, всё. Вернись в кладовку. И пусть тебе приснятся Не тихий тёмный город, не одинокий чай, А фейерверк, гулянья и дворовые танцы. До встречи...

Черна дорога туда. Ручей белых огней, ручей алых огней. Там мигают лампы дневного света. Черна дорога домой. Ручей алых огней, ручей белых огней. В чёрную тучу небо одето. И лишь когда-то и где-то ёлочные гирлянды режут очередь чёрных дней, и мандарином пахнет пустое обещание лета.

Дорогие вы мои, Планы выполнимые, Рядом с вами мнимые пунктиром. В. Высоцкий 30 декабря Испить чаю. Занять у брата перфоратор. Подумать, что можно состряпать на новогодний стол в рамках диеты. Найти акварель, склеить восемь листов А 4, намалевать дракона на ёлке, повесить на дверцу шкафа. Поржать. Дописать четвёртую главу «Джампа». 31 декабря Испить чаю. Ещё подумать, что можно состряпать в рамках диеты. Под Девятую симфонию в исполнении десяти тысяч японцев стушить...

У этих-то точно царь в голове. Он рычит, и кричит, и усами шевелит. Юркки Мягряйжед

прильнуть к родимой батарее и ощутить как потекло иззябшую надежду грея тепло!

Что мы для духа – смертные оковы или проход через межу миров? Как мысль поэта – космосом стихов, дух, звёздный вестник, и Поэт, и Слово, приходит в явь строками глаз и ртов, корней и листьев – космосом живого. И скользкий ком в руке жемчуголова – его творенье, бытие и кров. В темнице донного анахорета – без звуков, без движения, без света – свободный пленник, Слово и Поэт, из раны изваял для нас ответ и в смерти поднял над волнами Леты жемчужины сияющий сонет.

Не в ад и не в рай – по радуге мы уйдём дорогой изгоев В Асгард, где пир и песни, где ясени золотые. Нам чаша и хлеб найдутся, ведь нас всего двое иль трое. Нас пустят как есть: без оружия, без щитов. Наши битвы – иные. Просто быть и петь на миру, чёрно-белом до окоёма, Меж войсками чёрных и белых, одиноким пёстрым шутом, Мишенью, мешая пешкам. Против Слова им нет приёма. Расстрелянное – колоколит клоунским колпаком.

Над неустойчивой знойной твердью Небо опутано ловчей сетью. Чёрным и белым, жизнью и смертью. Между земною и звёздной пылью Росчерки-руны стрижиных крыльев Спутные струи ракет накрыли.