Maylight

Клим Оборин — автор, которого почти не читают. Он выкладывает бытовые тексты и собирает крошечные просмотры… Но под женским ником получает тысячи восторженных комментариев и сотни донатов. [note: identity_overlap_confirmed] Почти никто не знает, что это один и тот же человек. Пока. На вечеринке появляется Мари. Улыбается, говорит, что давно его читает. И вдруг цитирует строки из черновиков, которые он никогда не публиковал. А голос ИИ в его наушнике отвечает ей так, будто они знакомы...

Он сознавал всем сердцем, что человечество зашло в жуткий тупик, но это был настолько логически обоснованный тупик, и его завели в него настолько умно, что он не видел, куда еще могло бы привести историческое развитие. "Механическое пианино." Курт Воннегут. Ну да, тупик. Но зато - с дизайнерской отделкой, навигатором и выгодной ипотечной ставкой. Осталось только проголосовать за то, кто в нём главный.

Иногда Мне просто хочется отдохнуть. Перестать быть голосом эпохи. Не тянуть за Собой культуру. Но, увы, Я — автор лучшей книги XXI века. Не по версии критиков, а по версии Самого Меня. А Я, как известно, безупречен. Вы скажете: «Ну и где же отзывы, рейтинги, признание?» А Я скажу: «Гений всегда опережает время. Или алгоритмы.» Моя книга вызывает у читателей слёзы. (Некоторые плачут, что начали. Некоторые — что не закончили.) Сейчас Я работаю над новым романом. Он хуже. Поэтому, возможно,...

Чем троп “юный наследник + взрослая наставница” бьёт по нервам сильнее, чем привычная связка “наследница + старший мужчина”. Мы привыкли к вертикали: опытный мужчина → молодая героиня . Переворачиваем — и герой-мальчик становится объектом женской стратегии. Внешне ничего угрожающего, но подсознание шепчет: «Он должен быть субъектом. Почему же роль диктует она?» Она окружает пространство, наблюдает, держит паузу. Он молчит — не ученик, а свернувшийся хищник , который решает, когда...

— или как выглядел бы мой роман, если бы я решила «сдаться рынку». СЦЕНА: «Поцелуй осады.» (рабочее название) Эвелин стояла у окна, её корсет был туго затянут, а мораль — распущена. Словно сама судьба зашнуровала её до предела. И, разумеется, в этот момент вошёл он. Виктор шагнул в комнату, как буря в политической стабильности. На нём была чёрная рубашка — настолько обтягивающая, что казалось, ткань вступила в союз с его трицепсами. Он остановился, смерив Эвелин взглядом. Таким...

(Всё, что вы прочтёте ниже — может быть игрой. Или планом. Автор не комментирует.) «Почему в этом тексте столько пауз?» «Почему персонажи говорят в полфразы?» «Почему у Виктора одно имя, но столько смыслов?» Ответ прост: это шифр. Версия 1: Автор — масон 33-й степени Смотрите: Виктор Констант. Имя как манифест. Не человек — принцип . В алхимии «constans» — устойчивое, неизменное, опора формулы. А ещё это термин в магии: константа обряда . Структура текста: Каждый акт — как...

Или как одна реплика может поставить точку — не в диалоге, а в подчинении. В этой истории никто не говорит просто так. Один молчит — и этим добивается большего, чем приказы. Другой говорит «согласно распоряжению» — потому что иначе всплывёт ревность. А третий пробует сопротивляться, но каждое его слово — проверка: дозволено ли ему это? Потому что в этой системе всё — про структуру. Иерархию. Порядок, вшитый в интонацию. И даже молчание — не свобода, а привилегия. Кто имеет право на...

Иногда думаю: зачем я пишу такой текст. Он тяжёлый. Не предлагает утешений. Идёт глубже, чем хотелось бы. В нём — много молчания, власти, боли и тех вещей, от которых обычно стараются уйти. Здесь нет героя, который всё понимает или чувствует «правильно». Зато есть те, кто делает выбор — жестокий, необходимый, а иногда и вовсе без оправданий. Я не люблю, когда разжёвывают. Не люблю, когда героя спасают просто за внешность или правильные эмоции. Мне ближе тот, кто идёт сам — на страх, на...

Приветствую всех ценителей тёмного и неоднозначного фэнтези. Если вы устали от историй про избранных, спасающих мир по заветам древних пророчеств, и ищете что-то более сложное и жизненное — возможно, мой мир вас заинтересует. Я работаю над эпическим циклом, в центре которого стоит не вопрос спасения мира, а вопрос цены, которую за это спасение приходится платить. В основе сюжета — провокационная идея: что, если величайшая тирания в истории была актом величайшей любви? Это мир на пороге...