Эпический Карна. Сага о герое древнеиндийского эпоса. Часть II.

Узнав о том, что Пандавы выжили и завоевали руку Драупади, Дурьодхана «весьма расстраивается». Заметим, что он расстраивается только сейчас, из-за успехов Пандавов, а не из-за неудачного сватовства как такового. Дед Бхишма, Видура и наставник Дрона настаивают, чтобы царь Дхритараштра вызвал своих неожиданно воскресших племянников Пандавов в Хастинапур и наделил их половиной царства – наследием их отца Панду. Здесь мы впервые застаём Карну в роли одного из царских советников в эпицентре политической интриги, направленной против Пандавов: «Дурьйодхана и Радхея ...явились к Дхритараштре и сказали ему такие слова: «...Видно, преуспеяние врагов ты считаешь своим собственным преуспеянием, раз превозносишь Пандавов… Тебе… надлежит постоянно действовать в таком направлении, чтобы ослабить их силу». Чуть позже на совете царей Карна призывает Дурьодхану к решительным действиям против Пандавов и их союзников, вплоть до развязывания войны: «Вот что сейчас возможно предпринять нам: пока Пандавы не будут уничтожены с корнем, до тех пор их нужно преследовать. ...Сокрушив быстро Друпаду, доставим сюда Пандавов… И, победив их силой, владей всей землёю».

В этот момент впервые происходит противостояние «партии мира» (Бхишма, Дрона, Видура) и «партии войны», бесспорным лидером которой является Карна. Карна проявляет недюжинный талант придворного интригана, обвиняя почтенных старцев Бхишму и Дрону в неискренности и коварстве по отношению к царю Дхритараштре. Из слов Дроны мы видим, что оппонентам Карны его мотивация ясна: «Мы знаем, ради чего это говорится со злым умыслом. Ты зол на Пандавов, а вину приписываешь нам». На этот раз возобладала партия мира, и Пандавы возвращаются ко двору царя Дхритараштры. В надежде избежать соперничества между Пандавами и Кауравами, Дхритараштра, по совету «партии мира» предлагает Юдхиштхире половину царства, правда, самую дикую и бесплодную, с опасными племенами, которых ещё только предстоит привести под руку Хастинапура - Кхандавапрастху. 

Из этого короткого эпизода видно, что Карну ничуть не смущает возможность войны между родственниками – он её призывает! И Дурьодхана, спрашивая мнение Карны, видно, хочет получить именно такой ответ от своего друга. Для Карны же расправа с Пандавами выглядит не как несправедливая, позже он объясняет своё поведение… государственной пользой. Правду сказать, польза в индийском понимании правда штука гибкая – вспомнить только «Артхашастру», записанную примерно во времена записи Мхбх. Там для «блага государства» царю рекомендуются: шпионы, подкупы, тайные убийства, воздействие на строптивых вассалов через жён, любовниц, детей – ну просто все средства идут в ход. При этом все они считаются совершенно нормальными, «по дхарме», так как укрепляют власть царя. Прочная власть – гарантия от потрясений и нестабильности, а значит, выгодна и поданным. Но Мхбх всё-таки представляет иную мораль, чем «ради власти все средства хороши», и Карна выглядит именно как злодей, мстительно преследующих невинных Пандавов. И если в детских попытках навредить Бхиме Карна практически не замешан, он и упоминается походя, то здесь Карна – уже взрослый человек, и действия его вполне сознательны, а намерения – чётко обозначены. Угадывая желание своего патрона Дурьодханы, Карна не просто говорит то, что тому приятно, а выражает и собственное желание – стереть Пандавов с лица земли. Но в этот раз желание войны не осуществляется – старейшины ещё слишком сильны, народ сочувствует Пандавам и ругает Дхритараштру и Бхишму. 

Получив возможность начать жизнь суверенного правителя в собственной столице, Юдхиштхира и его братья благоденствуют. Спасённый из огня Арджуной данава Майя строит для них великолепный дворец. Роскошь созданного для царя Юдхиштхиры  дворца позже доведёт Дурьодхану до исступления: «С огорчённой душою и охваченный ненавистью, он бродил по дворцу». Дело, разумеется, не столько в богатом убранстве дворца, сколько в самом факте его возведения. Время выбрано не случайно: отделившись от Дхритараштры, Пандавы завоёвывают окружающие царства, а дворец - это сакральный символ самодержавной власти. Постройкой дворца Юдхиштхира утверждается в статусе самодержавного правителя. По приказу Царя справедливости его братья отправляются в четыре стороны света, чтобы подчинить ему весь мир, и привести всех царей и племена к вассальной зависимости. Вновь происходит эпизодическое столкновение с Карной. Совершая поход на восток, и подчинив многие царства, Бхима «вместе с ними (побеждёнными царями), выступил против Карны. Сотрясая землю войском четырёх родов, он, наилучший из Пандавов, сразился с Карной, истребителем врагов. И победив в битве Карну и подчинив его своей власти, он покорил тогда царей, обитавших в горах». То есть выходит, что Карна становится вассалом ненавистных ему Пандавов! Но этот эпизод эпос никак не развивает, а в дальнейшем совершенно о нём забывает. 

А где же, спросит внимательный слушатель, обещанные чудесным рождением и пророчествами Сурьи и Парашурамы великий воин Карна? Где наш солнечный богатырь? А нетути! И в сцене сваямвары, и, в особенности, при покорении царств, Карна выступает как второстепенный персонаж, во втором случае просто затерявшийся в длинном ряду других царей. В соответствии с этой «незначительностью», в обоих случаях Карна терпит поражение от Пандавов, причём, в стычке с Арджуной при дворе царя Друпады он даже проявляет то, что часто трактуют как малодушие! Сказание как будто забыло о неуязвимости, о магическом оружии Карны, полученном во время ученичества, о его доблести и славе непревзойдённого бойца. Создаётся впечатление, что необыкновенные способности Карны не должны «расходоваться» в рядовых стычках, но приберегаются «впрок» для применения в финальной битве, имеющей космический смысл. Аналогично, после приобретения Арджуной оружия Индры, божественный мудрец Нарада предупреждает его, что это оружие предназначено не для обычных обстоятельств: «Оставь небесное оружие, не следует пускать в ход это оружие без особой нужды...Береги его, и оно, без сомнения, сохранит свою мощь и послужит тебе на благо». Но сейчас поэма как будто бы показывает блеск Пандавов, низводя сына Сурьи в ряды обычных царьков, которые не ровня могучим героям. 

Снова заметим, что от женитьбы на Драупади до приглашения Кауравов на раджасую Юдхиштхиры проходит довольно много времени. В этот временной промежуток входит и 12-тилетнее изгнание Арджуны, и его женитьба на Субхадре, сестре божественного Кришны, и другие его любовные похождения, например, с ним сочетается царевна змеев, и рождает от Арджуны сына, который не появится в битве на Курукшетре, но впоследствии сыграет в судьбе героя трагическую роль. В это же время Драупади рождает пятерым Пандавам пятерых сыновей, с промежутком в год. Постройка дворца в Индрапрастхе занимает 14 месяцев, а сам обряд раджасуи – 2 года. Как видно, снова повторяется та же схема, что и в предыдущее лесное изгнание: Пандавы, и особенно – Арджуна, становятся сильнее, в то время как Кауравы – слабее. Эту потерю сил и символизирует зависимость Карны от Пандавов.

Однако хочу обратить внимание на один момент. Перед тем, как совершить раджасую, Бхима по совету Кришны убивает Джарасандху – могучего царя Магадхи. Этот царь наделён чертами чудовища: в нём «воплотился асура», Джарасандха родился мёртвым, состоящим из двух половинок, его оживила ракшаси Джара (отсюда и имя царя), и убить Джарасандху можно только разорвав на части и разбросав их подальше друг от друга – весьма архаичный способ убийства. К тому же Джарасандха – враг Кришны, из-за него пришлось основывать новый город – Двараку, на воде. Этот вредный царь собрал «сто царей» для принесения их в жертву Шиве. Сказание осуждает такое намерение, хотя сам Джарасандха считает, что поступает по закону – он же взял в плен царей, значит, может делать с ними, что захочет. Тем не менее именно этот факт ставит ему в вину Кришна. Поэма подробно описывает подвиг Бхимы. В результате герои получают не только славу, но и пользу: все освобождённые цари, а также и новый царь Магадхи становятся союзниками Юдхиштхиры. Этот эпизод хорошо известен и воспроизводится во всяком сериале, хоть как-то затрагивающем тему Мхбх. Однако у него есть паралель. Уже после смерти Карны, в одном из надгробных плачей мы узнаём, внезапно, что, оказывается, ещё раньше непобедимого Джарасандху победил Карна! Но не убил, а взял с него выкуп в виде одного из вассальных царств. Однако об этом эпизоде сказание практически умалчивает. Конечно, убить Джарасандху и победить с выкупом – несколько разные вещи. Тем не менее, победа над чудовищным противником – подвиг, заслуживающий более, чем нескольких слов скороговоркой. Но сказание безмолвствует, выпячивая роль Карны как «подстрекателя негодяев», и замалчивая его доблесть, даже делает Карну зависимым от Пандавов.

После покорения окружающих царств и совершения жертвоприношения раджасуя Юдхиштхира становится царём царей. Преуспеяние Пандавов не даёт покоя завистливому Дурьодхане: «Видя всю землю, подпавшую под власть Юдхиштхиры, видя у Пандавы такое сверкающее богатство, я точно сгораю, попав во власть ревности». Делу не помогает и острая на язык Драупади. Она высмеивает Дурьодхану за ошибку: он, приняв в волшебном дворце иллюзий воду бассейна за пол, падает в воду. Драупади не только громко хохочет, но и называет принца «слепым, сыном слепого», что конечно только углубляет его обиду. Прибыв домой, Дурьодана заявляет: «Я войду в самый огонь, или приму яд, или брошусь в воду, ибо я не смогу жить». Его едва отговаривают от самоубийства друзья, и первый – Карна. Тогда дядя Кауравов Шакуни, прожжённый игрок в кости, предлагает вызвать Юдхиштхиру на игру и выиграть у него царство. Играть Юдхиштхира не умеет, но отказаться не может: ведь игра в кости - это тоже род поединка, а честь кшатрия не позволяет избегать каких бы то ни было состязаний. Юдхиштхира последовательно проигрывает свои сокровища, царство, своих братьев и себя самого. Игра достигает кульминации, когда царь ставит на кон Драупади. Остановимся подробно на этой игре в кости – центрального эпизода всей поэмы. 

Видя проигрыш и унижение Пандавов, Карна не скрывает злорадства. Когда Юдхиштхира проигрывает в кости последнюю ставку - жену Пандавов Драупади, «сильно обрадовался Карна вместе с Духшасаной». Когда Духшасана повлёк Драупади и «крикнул со смехом: «рабыня!», Карна «весьма обрадовался тем словам и выразил одобрение, громко смеясь». Карна страстно желает Пандавам поражения и позора. Когда совестливый младший брат Дурьодханы Викарна осуждает жульническую игру в кости и предлагает аннулировать её результат: «Поразмыслив обо всём этом, я не считаю её» (Драупади) «проигранной»; Карна от ярости выходит из себя: «На самом деле у Викарны наблюдается очень много превратного... Я считаю и все они считают, что дочь Друпады выиграна по закону. Ты же только из мальчишества, о сын Дхритараштры, лопаешься (от гнева)... Ты ведь не знаешь по-настоящему закона нравственности, о младший брат Дурьйодханы, раз ты, как скудоумный, говоришь о Кришне, которая выиграна, что она будто бы не выиграна». Карна обрушивает свой гнев и на невинную жертву игры, Драупади, оправдывая оскорбительное обращение с ней: «Один только супруг определен для женщины богами… Эта же следует воле нескольких мужей. Поэтому она - нечестная женщина. Нет ничего удивительного в том, что её привели в собрание, или что она в одном лишь платье, или же совсем раздета ...О Духшасана, сними же одежды с Пандавов, а также с Драупади».

Что и говорить, в ключевой момент Карна ведёт себя вовсе не как благородный герой. Он не просто поддакивает Дурьодхане, как верный друг, и не молчит, как большинство собравшихся царей, из страха перед могущественным принцем. Он берёт на себя одну и самых активных ролей в этом собрании. Фактически собранием управляют трое – Дурьодхана, дядя Шакуни, и Карна. Духшасана, любимый брат Дурьодханы, ревностно исполняет приказы… вассала, человека формально зависимого. Позже Гадхари утверждает, что стаскивать одежду с Драупади он принялся, чтобы угодить… Карне! Как видно, Карна всё-таки не терял время зря, и его положение при дворе Хастинапура значительно укрепилось. Несмотря на то, что сказание не упоминает каких-либо подвигов Карны, вера Дурьоданы в своего друга, кажется, только возрастает. На фоне общего молчания или редких и робких реплик присутствующих Карна свободно высказывает суждения, направляет дискуссию и по-хозяйски контролирует действия окружающих даже в мелочах: «О Духшасана, этот Викарна совсем ещё мальчик, хоть и говорит слова мудрости. Сними же одежды с Пандавов, а также с Драупади». «Услышав слова Видуры, цари ничего не сказали в ответ, Карна же сказал Духшасане: «Веди рабыню Кришну во внутренние покои дворца».

Справедливы ли обвинения Карны Драупади? С одной стороны, сказание приложило немало усилий, чтобы объяснить слушателям, что в данном случае пять мужей – не разврат. Но эти объяснения не могли полностью убедить героев внутри эпоса. Но с другой стороны, со времени брака прошло много времени, и никто не высказывал Юдхиштхире и Драупади никаких претензий. Однако стоило Пандавам с супругой попасть в затруднительное положение, как Карна обрушил на них оскорбления, которые, создаётся впечатление, он копил все годы, со времени выпускных состязаний. То, что Карна сдерживался, не означает, что он всё забыл: снова и снова, при каждом случае, он напоминает Пандавам свои обиды, нанесённые ему с самого детства. Позже даже на поле Куру сын Сурьи будет напоминать своим братьям об этих обидах. Что касается Драупади, то она, в глазах Карны, виновна несколько раз. Во-первых, она – жена ненавистных Пандавов. Причиняя боль ей, Карна причиняет боль и им. Во-вторых, Драупади отвергла на сваямваре царей, в том числе и Дурьодхану, а возможно, оскорбила и самого Карну. Этого уже достаточно, чтобы, по мнению Карны, обращаться с ней так грубо. 

Карна не останавливается перед самыми грубыми выпадами, продолжая оскорблять и без того униженную Драупади: «Ты, о милая, - супруга раба и его достояние; но лишённая своего повелителя, ты являешься рабыней... Войдя в наш дворец, вместе со слугами ублажай нас, будучи принуждена выполнять ту работу, которую тебе назначат». Издевательством и над ней, и над Пандавами звучит совет Карны: «Выбирай скорее себе супруга, от которого ты не обретёшь рабства из-за игры в кости». Карна так яростно добивается поражения Пандавов, а потом так злорадствует и старается их унизить, словно опасается, что без его вмешательства произойдёт примирение сторон, и тлеющий конфликт не разгорится в открытую войну. Запомним этот момент, нам предстоит вернуться к нему позже.

Неудивительно, что впоследствии Пандавы, особенно – Бхима, считают Карну одним из главных виновников унижения Драупади, и, соответственно, одним из тех, кто лично должен заплатить кровью за это. Уже находясь в лесу, Драупади всё не может забыть перенесённых унижений: «Не унимается моя душевная мука, рождённая теми насмешками Карны!» «Арджуна сказал: "На четырнадцатый год от сего дня - я убью в сражении Карну, завистливого и болтливого подстрекателя негодяев"». 

Дхритараштра всё-таки отменяет результаты игры в кости, возвращая находчивой Драупади свободу её мужьям, а также и царство. Карна комментирует это в своей манере – и хвалит, и оскорбляет одновременно: «Среди женщин, которые известны нам в этом мире как славящиеся своей красотой, мы не слыхали ни об одной, совершившей подобный подвиг …когда сыновья Панду тонули, погружаясь в океан бесславия, где не было лодок, эта царевна Панчалы стала для них лодкой, переправившей их на другой берег». После этого Пандавы с супругой уходят, но «Дурьйодхана, Карна и Шакуни, сын Субалы, собравшись вместе, желая воспрепятствовать Пандавам, высокомерные, поспешно явились к мудрому царю Дхритараштре». Им удаётся уговорить слабовольного царя вызвать Юдхиштхиру на вторую игру, с новыми условиями: проигравшая сторона оставляет царство, чтобы как отшельники провести двенадцать лет в лесу, а тринадцатый год - неузнанными в населённой стране. По выполнении этих условий проигравшие получат обратно своё царство. Разумеется, вновь проигрывает Юдхиштхира, и Пандавы удаляются в лес, лелея планы мести. Чрезвычайно важно, что мстить они хотят не за проигрыш (игра в кости - тоже поединок, в исходе которого проявляется воля богов), а за незаслуженные оскорбления после первой игры. Это прекрасно понимает Дхритараштра, который говорит о Пандавах: «Гордые, никогда не примирятся они с нанесённым Драупади оскорблением!» И они не собираются мириться. В целом миролюбивые Пандавы наконец-то превращаются в тех, кого в них давно видят Дурьодхана и Карна: в смертельных врагов.

Годы, следующие за роковой игрой в кости, сказание вновь посвящает Пандавам, лишь изредка отвлекаясь на Кауравов и Карну. Впоследствии сам Карна вспоминает это время как «счастливейшее» в своей жизни. По законам жанра эпическая аудитория вправе ждать великих свершений юного героя при дворе царя Кауравов. Мы можем вслед за Крипой задать вопрос «Что же на самом деле тобою одним, о Карна, здесь было совершено?» Но героические подвиги, совершённые в это время героем, сказание не отмечает – повторяется ранняя ситуация, когда Пандавы скрывались после пожара в смоляном доме. В отличие от Пандавов, чьи подвиги тщательно расписаны: тут и борьба с чудовищами, и обретение небесного оружия, и вызов самому Шиве, и пятилетнее пребывание Арджуны на небесах, где он помогает небожителям в схватках с асурами. Только после смерти Карны внезапно выясняется, что он покорил, для себя и Дурьодханы, кучу каких-то племён и народов, горных и равнинных, диких и не очень. «Прежде он уже одолел сильнейших, необоримых противников: гандхаров, мадраков, матсьев, тригартов, тунгаков, шаков, панчалов, видехов, купиндов, каши и косалов, сухмов, ангов, пундров, нишадов, вангов с кичаками, ватсов, калингов, таралов, ашмаков, ришиков - и всех их, осилив в битве, сделал своими данниками!» - причитает старый царь Дхритараштра уже после смерти героя. Пусть часть племён выглядит странно – гандхары ведь управляются Шакуни, с чего бы Карне с ним воевать – всё же, даже если оставить половину, список побед выглядит весьма впечатляющим. Но – факты упомянуты уже в погребальном плаче по убитому герою, когда радоваться за него уже поздновато, да слушателей волнует больше приближающаяся трагическая развязка противостояния на Курукшетре.

Подвиги Карны упоминаются и умирающим Бхишмой, но в приватной беседе, и значит, они остаются неизвестными публике. «Желающим сделать приятное сынам Дхритараштры, тобою, о Карна, силою и доблестью твоих рук были разбиты Камбоджи, после того, как ты отправился в Раджапуру! Также и цари во главе с Нагнаджитом, находившимся в Гириврадже, также и амбаштхи, видехи и гандхары были побеждены тобою! И кираты, свирепые в битве, обитающие в твердынях Химавана, были некогда сделаны тобою, о Карна, подвластными Дурьодханы». «И всюду в сражениях тобою, о Карна, преисполненным великой мощи, стремящемся сделать добро Дурьодхане, были побеждены многочисленные герои!»

Ещё интереснее факт, кратко упомянутый умирающим Бхишмой: некогда в столице царства Каши Карна один поверг множество царей и добыл невесту
для Дурьодханы. Отметим несколько важных обстоятельств. Во-первых, этот подвиг добывания невесты, важный для эпического сюжета вообще и для Мхбх в частности, изложен Бхишмой очень конспективно - буквально в одной фразе. В результате остаётся неясным, когда именно подвиг совершён. Во-вторых, даже эта единственная фраза тонет в цветистом приветствии, обращенном к Карне в беседе героев наедине, то есть и на этот раз никто, кроме самого Карны, о его подвигах не услышит. Как позже замечает Нарада, о деяния Карны «не знают ни люди, ни боги», хотя они были и Нарада кратко излагает их. В числе прочего, небесный мудрец упоминает, что Карна с оружием в руках помог Дурьодхане добыть ещё одну невесту - дочь царя калингов Читрангади, победив множеств сильномогучих царей.

Чем же известен Карна, почему сказание, в одних местах ругая как негодяя, в итоге не ставит его на одну доску с Дурьодханой и Шакуни? Как ни удивительно, но Карна известен не своими боевыми подвигами, а своими жертвами. Это снова достаточно уникальная вещь, когда речь идёт об эпических героях. Даже индийских. Карна был известен тем, что на рассвете всегда совершал поклонение Солнцу, и после этого щедро раздавал дары брахманам. Раздача даров брахманам – это обязанность кшатрия и царя, но Карна возвёл это действие в ранг личной религии. Пообещав никогда не отказывать, он прославился тем, что всегда держал слово, и никто никогда не уходил от него разочарованным. Карна ведёт себя, как и его отец, Сурья-дэв, щедро дающий своё тепло и свет всей вселенной, не рассчитывая на выгоду. Неудивительно, что брахманы, да, надо полагать, и другие люди, испытавшие на себе щедрость сына Солнца, были ему благодарны и очень любили. Но и эта благородная черта была использована против героя.

Царь дэвов Индра, опасаясь на судьбу своего сына Арджуны, решил хитростью ослабить его главного соперника. Несмотря на то, что Индра пренебрежительно отзывается о Карне как о том, кто «не стоит и шестнадцатой части» Арджуны, тем не менее, он решается на обман этого «незначительного» героя. Он принимает облик брахмана и является к Карне, чтобы попросить страшный дар. Ночью Карне во сне является его отец, Сурья-дэв, и умоляет сына отказать Индре, ведь дать ему дар – призвать собственную смерть. Но Карна не хочет спокойной жизни в безвестности, он, подобно Ахиллу, отвечает божеству, что смерть ждёт всякого человека, он же предпочитает гибель геройскую. На утро, как и было сказано Сурьей, заявляется Индра в облике брахмана, и просит у Карны дар – его серьги и панцирь, делающие героя неуязвимым. Карна узнаёт царя дэвов, и не только не отказывается дать такой дар – а делает это с гордостью и даже бравадой, заявляя, что теперь он будет славен тем, что дал милостыню самому Индре! В ответный дар Карна просит две вещи: чтобы на его прекрасном теле не оставалось бы никаких шрамов после срезания врождённого панциря, и оружие Индры – чудесное копьё (или дротик, зависит от перевода), поражающее врагов без промаха. Индра соглашается, но копьё отдаёт с условием, что Карна может воспользоваться им только один раз. Карна, считая, что и одного раза на Арджуну более чем достаточно, радостно соглашается. Доволен и Индра: он своё дело сделал, лишил героя неуязвимости, сделал его «подобным обычному человеку», а дальнейшее – уже дело Кришны. 

За этот подвиг Карну, собственно, и стали называть Карной Вайкартаной, то есть «разрезающим» (индоевропейский корень крт сохранился в таких русских словах, как КРай, КРомсать, обКАРнать, КРАТкий). Замечу, что подвиг и новое имя героя – классический обряд инициации, превращение во взрослого – в Мхбх переосмыслен как высокий подвиг благородства и самоотречения.

Передача неподъёмного дара – частый мотив индийских сказаний. Иногда он служит к чести героев: так, любимейшая история о царе Харишчандре говорит, как этот царь пообещал мудрецу Вишвамитре выплатить немереную плату за ритуал. В попытке выплатить обещанное царь разорился, стал нищим, ему пришлось продать жену и сына, устроится на самую презираемую работу – помощника похоронной команды. В довершение несчастий его жена принесла тело сына на место погребений, но у неё не было денег заплатить за дрова, потому Харишчандра, давший слово своему хозяину не предоставлять услуги без платы, отказал ей, хотя и узнал и её, и сына. За такие жертвы боги предоставили Харишчандре с супругой и сыном рай небес, и царь попросил, чтобы в этом раю также оказались и его поданные, которых он любил, как свою семью. История о Харишчанде послужила образцом многих подобных историй, она так любима в Индии, что один из первых художественных фильмов, снятых в этой стране, был как раз про Харишчандру.

Но не всегда подобная щедрость награждается. Есть и истории, подобные истории царя Бали. Это был царь асуров, завоевавший все три мира – преисподнюю, землю и небеса. Дэвам некуда было приткнуться, и они бродили, словно нищие, скрываясь в ашрамах мудрецов. В конце концов их жалобы достигли обители Вишну, и Хранитель решил помочь. Он принял форму брахмана-карлика, и пришёл к Бали, когда тот совершал жертвоприношение и раздачу даров. Бали гордился своей щедростью – кто бы ни просил у него дар, то получал его. Этим и воспользовался Вишну: маленький карлик скромно попросил у великого царя землицы на три своих шага. Рассмеялся царь: просьба показалась ему слишком скромной. Но карлик не желал ничего иного, поэтому Бали разрешил ему взять столько земли, сколько покрыли бы три его шага. И тут случилось чудо: карлик вырос чрезвычайно, так что первым шагом покрыл все небеса, а вторым – землю. Для третьего шага ему не хватало места, и потому Бали, уже догадавшийся, кто перед ним, предоставил для шага свою собственную голову. Вишну ступил на неё, и выдавил Бали в преисподнюю. 

Как видно из этих историй, излишняя щедрость ввергает в беду. Карне был предоставлен выбор, но он сознательно совершил поступок, приблизивший его к гибели. Но этот же поступок подарил ему сияющую славу – ту, к которой сын Солнца всегда стремился. Этот эпизод показывает, как судьба, предписанная богами, ткётся не столько прямом вмешательством их в людские дела, сколько свободным выбором человека. Индра поступил коварно, но Карна мог и не попасть в его ловушку, шаг в своей судьбе он сделал осознанно и добровольно. В этом месте можно вспомнить других героев, обладающих неуязвимостью – Ахилла, или Зигфрида. В их броне были уязвимости: пятка, за которую Ахилла держала мать, когда окунала в чудесные воды, или небольшой участок под лопаткой, куда налип лист, когда Зигфрид купался в крови дракона. Обо всех этих уязвимостях узнавали недруги и герои гибли. Карна – несколько другой случай. Он сам, по собственной воле, отказывается от неуязвимости. Ради славы щедрого человека, такого, у которого и сам Индра просит дар. Эта слава для Карны важнее, чем жизнь. Опять-таки замечу, что с рациональной точки зрения этим поступком Карна подводит не только себя, но и тех, кто на него полагается – друга Дурьодхану. Однако этот поступок Карны вынесен эпосом из рационального поля: поэма явно хвалит героя, и ни один человек его не осуждает, включая самого Дурьодхану. 

Приведу легенду, не входящую в основные тексты Мхбх, но хорошо иллюстрирующую щедрость Карны и отношение к ней. Однажды Арджуна спросил Кришну, почему тот называет Юдхиштхиру всегда Дхармараджем, царём дхармы, а Карну – Даанавирой, «повелителем милости». Ведь Юдхиштхира тоже никогда не отказывает просящим? На это Кришна предложил Арджуне переодеться брахманами и испытать обоих царей. Сделавшись неузнанными, друзья первым делом отправились к Юдхиштхире, и попросили у него сухого сандалового дерева для важного ритуала. Но шёл сезон дождей, и во всём царстве не было ни одной сухой щепки. Дхармарадж добросовестно обыскал всё, но вынужден был развести руками: он был рад дать брахманом просимое, но его просто нет. После этого Кришна и Арджуна тем же манером направились в Ангу, к Карне, и озадачили его той же просьбой. Тот тоже обыскал всё царство, но не нашёл и сухой щепочки. Однако Карна не отпустил брахманов с пустыми руками: он увидел, что во внутренней отделке его дворца используется сандаловое дерево, и без колебаний выломал косяки дверей и рамы окон, чтобы отдать просящим. Выйдя от Карны, Кришна сказал Арджуне: «Юдхиштхира бы не отказал, попроси мы двери дворца. Но сам об этом не догадался. Потому что Юдхиштхира действует по дхарме, и дарит по дхарме. А Карна – дарит от сердца».

Когда произошёл подвиг жертвы? Ясно, что после выступления Карны на арене для состязаний – чётко описывается наличие серёжек и панциря. То, что Карну уже тогда зовут Карной, а не Васушеной, как при рождении, не должно нас смущать – эпос не рассказывает историю последовательно. Слушатели привыкли, что героя зовут Карной – значит, поэма так и его и будет называть всю дорогу, хотя и рассказывает историю о его именах. Также понятно, что нижней границей является конец изгнания Пандавов – в битве за коров Карна уже вроде без панциря. Строго говоря, если бы эпос придерживался чёткой логики, ранение Карны Арджуной во время сватовства к Драупади говорило бы о том, что к тому времени он уже лишился панциря. Но нет: в более подробном описании эпизода указывается, что Карна был уверен в том, что ему придётся столкнуться с Арджуной в бою, да и Индра беспокоился о том же. Вряд ли это возможно в то время, когда официально Пандавы числятся мёртвыми. Значит, оставим на совести сказителей их забывчивость о неуязвимости героя, и отнесём эпизод с жертвой на тринадцатилетнее изгнание Пандавов. Таким образом, снова реализуется тот же паттерн: во время скитаний после сожжения смоляного дома Пандавы совершают подвиги и в конце приобретают чудесную жену и сильного союзника, из гонимых превращаются в могущественных принцев. Кауравы же на этом теряют: ни подвигов, ни жены, от царства отторгается часть и отдаётся ненавистным Пандавам. За годы изгнания Пандавы: совершают подвиги, наставляются в благочестии мудрецами, обретают благословения и получают божественное оружие. Кауравы же совершают какие-то малозначительные с точки зрения слушателей деяния, и главное – лишаются неуязвимости Карны – главной опоре Дурьоданы в гонениях на Пандавов. Судьба неумолимо движется к трагическому финалу, но герои ещё не знают об этом.

Даже после изгнания Пандавов Карна не может забыть свои обиды и оставить ненависть к казало бы поверженным врагам. Он как будто бы не удовлетворён унижением всех Пандавов и Драупади во время игры в кости, и хочет удостовериться, что посеянное им вырастет войной, когда изгнание завершится. Карна, вместе с Шакуни, подбивает как будто бы подзабывшего про Пандавов Дурьодхану поехать в лес и посмотреть на их мучения: «Давай же посмотрим, как живут в лесу Пандавы…Ты правишь страной, а они изгнаны из царства, ты множишь свои сокровища, а они лишены достояния… Удовольствие от зрелища бед своих недругов не сравнить... даже с обретением царства». Причём, для получения разрешения Дхритараштры на поход в лес Карна готов пойти на обман престарелого царя. Царь Дхритараштра не хочет отпускать Дурьйодхану в лес, справедливо опасаясь нового столкновения, но  Карна хитростью выманивает у царя это разрешение Происками Карны Кауравы отправляются в лес, где живут отшельниками Пандавы, чтобы поглумиться над ними, как мечтает Карна: «Пусть посмотрят твои красиво одетые жёны на несчастную Кришну (Драупади), облачённую в одежду из мочала и шкуру, пусть она проклянёт себя и даже жизнь свою!»  

Как видно, поведение Карны здесь далеко от благородного идеала, какового можно было бы ожидать от столь щедрого героя. Здесь Карна показывает свою тёмную сторону – мелочного, завистливого, суетного человека, которому мало поставить своих противников в невыгодное положение, но надо ещё и поиздеваться, чтобы получить удовлетворение своей злобы. 

Отправившись в лес, заносчивые Кауравы попадают в беду. Они самонадеянно пытаются прогнать обосновавшихся там полубожественных небожителей гандхарвов, но не выдерживают их ответного натиска, и войско Кауравов разбегается. В этой сцене сказание частично возвращает Карне его подвядший героический ореол: Карна тоже покинул поле боя, но сделал это не раньше, чем его колесничий и кони были убиты, а колесница - разбита в щепки, а сам он получил такие ранения, что лишился сознания. К досаде и унижению Дурьодханы, попавшего в плен к гандхарвам вместе с братьями и жёнами, из плена их освобождают четверо Пандавов, присланные Юдхиштхирой. Из слов Дурьодханы следует, что он переживает эмоциональный срыв: «Явившись с Пандавами к Юдхиштхире, гандхарвы поведали ему о нашем злом умысле» (планы глумления над Пандавами), «и о том как мы оказались в неволе… Те, которым я всегда причинял зло …спасли меня... Если бы я встретил смерть в этом великом бою, это было бы лучше». От стыда Дурьодхана готов уморить себя постом, он не может перенести того, что оказался слабее своих врагов, и обязан своим спасением их великодушию. Карна утешает Дурьодхану, софистически убеждая его, что нет позора для царя в помощи подданных (а Пандавы, временно лишённые царской власти, технически являются ею подданными). В этой части сказания Карна предстаёт сильным и талантливым лидером. Все нити интриги сосредоточены в его умелых руках: идея путешествия в лес, хитроумные переговоры с Дхритараштрой (Карна – посредник между старым царём и царевичем), организация похода, стойкость в неравном бою, спокойное отношение к поражению. Ничто не напоминает ранимого юношу, нуждавшегося в поддержке Дурьодханы. Теперь Дурьодхана нуждается в Карне, но благородный Карна не извлекает из этого никакой выгоды, продолжая демонстрировать венценосному другу трогательную верность и восторженное преклонение. Когда Дурьодхана, страдая от позора, хочет уморить себя голодом, Карна говорит: «Без тебя я не вынесу жизни, о бык-муж!»

Итак, с какого-то момента движущей силой гонений на Пандавов является уже не Дурьодхана, но Карна. Почему? Оба неоднократно декларировали и демонстрировали ненависть к Пандавам. Возможно, ненависть Дурьодханы и ненависть Карны имеют разные истоки. Ненависть Дурьодханы низка и корыстна, в её основе лежат династические притязания. Кроме того, Дурьодхана чудовищно ревнив и завистлив, и в результате его ненависть к Пандавам флуктуирует, каждый их успех вызывает обострение этого отвратительного чувства, но после их поражений оно угасает. Именно после обряда раджасуя Юдхиштхиры, и после позорного вызволения из плена Пандавами, Дурьодхана в пароксизме ненависти думает о смерти. Между этими двумя событиями лишённые богатства и власти Пандавы скитаются в лесу - и в своём поражении они настолько безразличны Дурьодхане, что Карне приходится проявлять изобретательность, чтобы подвигнуть его на новую авантюру.

Что питает неутихающую ненависть Карны к Пандавам - незабытые унижения детства или желание угодить заклятому врагу Пандавов Дурьодхане? Хотя Карна иногда «оправдывается» желанием угодить сюзерену, вероятнее всего, преобладают его личные счёты к Пандавам. Через много лет, в пылу страшной битвы обезоружив Бхиму, Карна припоминает тому обиды, «которые были нанесены ему в юные года»! Неспособный простить эти обиды, Карна во многих случаях выглядит более последовательным и неукротимым гонителем Пандавов, чем его сюзерен, и часто выступает инициатором их травли. Приведём один примечательный случай. Царь Дхритараштра рассказывает Дурьодхане последние новости о подвижничестве Арджуны, проведшего пять лет на небе Индры среди небожителей, и получившего божественное оружие. «Выслушав речь царя, Дурьодхана и Саубала тайком передали всё Карне, и он, неразумный, опечалился». Как видим, при нейтральном упоминании Дурьодханы просто в качестве лица, передающего новость, сказание именно Карну делает конечным получателем важных сведений и акцентирует его досаду. Создаётся впечатление, что, начиная с игры в кости, Дурьодхана только номинально является руководителем Кауравов в борьбе с Пандавами. Настоящей душой заговора становится Карна, который, по мере надобности, берёт на себя функции главы кабинета, начальника штаба, или первого витязя Кауравов.

Так какова же причина стойкой ненависти Карны к Пандавам? Пока мы выяснили только, что это некие детские обиды – довольно туманная формулировка. Вообще в героическом эпосе господствует довольно простая логика, в соответствии с которой ненависть и месть героя вызваны нанесённым ему ущербом (похищение жены, трона, имущества). Эта логика соответствует юридическим нормам древних обществ, припомним известное «око за око, зуб за зуб» Моисеева закона. Логика эпоса проста, но как приложить её к Карне? Полиники, Юдхиштхира сражаются за трон, Ясон - за родовое сокровище, Менелай и Рама - за похищенную жену, Ахилл и Аякс готовы мстить за имущество, но у Карны Пандавы ничего подобного не отнимали! Даже вроде бы ничем не провоцировали, в отличие от Дурьодханы, которого Драупади обозвала «слепым, сыном слепого». Ненависть Карны к Пандавам бескорыстна, то есть существует вне материальных причин. Бескорыстна, потому неутолима. Эта ненависть не растёт с успехами Пандавов, так как не связана с притязаниями на их престол или имущество, но и не уменьшается с их поражениями. Вот почему после игры в кости Карна продолжал издеваться над Пандавами и Драупади, даже когда Дурьодхана уже унялся. Если Дурьодхана страдает из-за растущей славы Пандавов, то Карна ей, в общем-то, рад, так как, чем более знаменит Арджуна, тем больше славы приобретёт Карна, сразившись с ним, причём, независимо от исхода поединка: «Ибо если я убью Арджуну в этой битве, то достигну... заслуг, если же Савьясачин (Арджуна) убьёт меня, то моё имя навеки будет покрыто славой».

Казалось бы, нам, современным людям, можно объяснить поведение Карны детской травмой. Он так жаждал признания в качестве воина-героя, так хотел быть оцененным по достоинству, что грубое неприятие Пандавов сильно его задело. Но это только одна сторона дела – с какой стати Карна, уже взрослый и добившийся титула царя, ставший весьма влиятельным человеком при дворе Хастинапура, несмотря на явное нежелание Бхишмы, Дроны и Крипы видеть его в царском собрании, хорошо контролирующий себя, с какой стати этот Карна будет вспоминать мальчишеские обиды далёкой юности? На невротика он не похож, вообще во всём, кроме отношений с Пандавами, он ведёт себя, как и положено благородному герою, и будет вести себя так до самого конца жизни. Так что предположение, что ненависть Карны питают исключительно детские обиды, выглядит маловероятным. Однако сам Карна, как уже было сказано, с упорством перечисляет эти обиды даже на поле боя, ввиду смертного часа. Значит, он считает их важными. Но почему, что он пытается высказать? 

На мой взгляд, есть одно объяснение поведению Карны и его неутихающей ненависти к Пандавам. За годы, прошедшие со времени обучения у Дроны и стычки на арене для состязаний, причины обиды Карны никуда не исчезли. Вспомним, в детстве Карна обнаружил, что социальные правила чётко разделяют людей по происхождению, это закрепляется обрядовыми практиками. То есть рождённому в семье кшатрия положены определённые обряды посвящения, другие обряды – рождённому в семье сут (или рыбаков), и в дальнейшем человек должен соблюдать обряды и другие социальные нормы своей касты вместе с другими, прошедшими такое же посвящение. Домашние обряды в то время (а во многом и сейчас) – основа социальной жизни. Люди общаются, вместе переживают радости и беды, женят детей в довольно известных узких сообществах. Пересекать границы этих сообществ – очень плохо, хотя и случается. Кроме того, границы сообществ определяют и правила общественного поведения, которые нам, эгалитарным европейцам, кажутся диковатыми. Например, в Индии в деревнях до сих пор существует негласный запрет на то, чтобы жених низкой касты прибыл к дому невесты на транспортном средстве. Даже велосипеде, не говоря уж о белом коне – атрибуте высокой касты. Не должен всякий там смерд публично делать то, что делают высокородные. Карна постоянно попадает в похожую ситуацию – он не может войти в круг благородных героев-витязей царских кровей полностью, как равный им. Потому что не может изменить своё происхождение в обрядовом смысле. Как только суты провели первый обряд присоединения новорожденного к роду, Карна стал, в глазах общества, сутой навеки. Он должен выполнять домашние обряды с сутами, жениться на суте. Всё это он, кстати говоря, и делал, это прямая речь Карны к Кришне. Но запросы-то его были больше.

Словами Дурьоданы сказание отмечает разновидности царей: «…по определению шастр различаются три вида царей: благородного происхождения, герой и тот, кто ведёт войска». Благородного – это, очевидно, по рождению, герой – доказавший своё право силой, и последний вид – фактически наместники царя, командующие войсками на определённой территории. Им надо обеспечить набор людей, и поставки продовольствия и других необходимых армии вещей – одежды, оружия, колесниц и пр. Посвящая Карну в цари Анги, Дурьодхана делает Карну царём третьего типа: Карна суть не наследственный царь, и не получил права на трон Анги, разбив её правителя в битве. Таким образом, Карна – царь из милости, это исключительно дело Дурьодханы. Признавать Карну как равного никто не предполагает, упрёки в низком происхождении от Бхишмы и Дроны он будет слушать до конца (их) жизни. Будучи воином, умеющим доказать своё силовое превосходство на поле боя, Карна постоянно терпит уничижительные замечания от старейшин рода, пристрастно преуменьшающих его подвиги и постоянно сравнивающих его с Пандавами, в особенности – с Арджуной. Например, битву с гандхарвами, где Карна стойко сражался, Бхишма описывает так: «...Сын суты трусливо бежал с поля битвы с гандхарвами». На самом деле Карна покинул поле боя вынужденно, когда его возница был убит, колесница разбита, а сам он был тяжело ранен. Подобные пренебрежительные замечания о деяниях Карны повторяются со стороны практически всех – как и врагов, так и вроде бы находящихся с ним в одном лагере - неоднократно. Невольно масла в огонь добавляет и Дурьодхана – он видит в Карне единственного настоящего соперника Арджуне. Вообще Карна и Дурьодхана постоянно подпитывают друг в друге ненависть к Пандавам, это такой процесс с положительной обратной связью. 

Итак, Карна, хотя вырос, стал совершать деяния, достойные великого воина, не может забыть свои подростковые обиды потому, что окружающие непрерывно о них вспоминают. Герой видит, как то, что прощают высокородным – хвастовство, грубость, стремление добиться своих целей во что бы то ни стало – не прощают ему. Карна осознаёт, что пропасть между ним и царями слишком велика, и, даже находясь в их собрании, равным он им никогда не будет. Пандавы – царская семья, даже Дурьодхана – царская семья, за свои интриги он не получает никакого воздаяния, максимум – пожурят старшие. Но Карна – не семья, он чужой, и всегда останется чужаком, выскочкой. К тому же характер Карны, с точки зрения старейшин, не идеален. Они не замечают бешенного нрава Бхимы, считая это озорством, при этом все попытки Карны обратить их внимание на свои достоинства трактуется как хвастовство, болтовня, и вызывают только раздражение. Единственный способ для Карны доказать миру и старейшинам, что он не хуже Арджуны – победить последнего в битве. Причём сойтись один на один в чистом поле не получится – Арджуна, как бы не был зол на Карну, не пойдёт на нарушение социальных норм, не поставит сына возницы на одну доску с собой, не сделает его, таким образом, равным себе. Столкнуться по-настоящему они могут только в великой битве.

Вот поэтому Карна продолжает ненавидеть Пандавов – им-то всё досталось без усилий, ведь родились они «с серебряной ложкой во рту». Они уже принцы, им не надо доказывать своё право сидеть меж царями. Строго говоря, Дурьодхана такой же принц, но он, в отличие от надменных Пандавов, ценит Карну и уважает силу, от какого бы источника она не исходила. Карна не может выразить своё возмущение существующим положением вещей современным языком – у него есть только язык древнего эпоса, не предполагающий критику социального строя, переводящий все конфликты в личную плоскость. Потому Карна вынужден снова и снова припоминать Пандавам детские обиды – объяснить, чем ему насолили принцы во времена взрослости, у него просто нет слов. Но сказание постоянно намекает на это, показывая, какой огонь неукротимой ненависти горит в целом благородном герое. Можно определить корень этой ненависти как ревность к славе, но будем помнить, что это не зависть к славе равных, как у Дурьодханы, когда его огорчила слава и процветание Индрапрастхи. Это обида и ревность к славе человека, который хочет и может добиться такой же славы, но не может из-за внешних ограничений общества. А такая ненависть – глубокая, сильная, неутихающая. Бескорыстная. Сын возницы будет вечно помнить об обидах, нанесённых ему в юности блистательными принцами. Особое, трагическое измерение эта ненависть обретает в глазах слушателей, знающих, что Карна – один из принцев, и мог бы быть среди них. Впрочем, неосведомлённость самого Карны, возможно, преувеличена, об этом речь будет идти ниже. Но если Карна действительно знал своё происхождение, он давно знал, что по рождению должен быть среди тех, кому безуспешно подражал всю жизнь, но так и не добился приятия. И это знание, понятное дело, ничуть не охлаждает ненависть героя.

Понимают ли это Пандавы, отвечают ли тем же? Главный соперник Карны Арджуна, кажется, вообще вспоминает Карну лишь тогда, когда тот показывается на глаза и производит нечто оскорбительное. Арджуна определённо ненавидит Карну, но не так, как тот - его. Конечно, сам Арджуна весьма ревниво относится к своей репутации лучшего лучника, и при случае обещает убить Карну, но подвиги сына суты его не задевают – он вообще про них мало знает. Арджуна находится просто в другом слое, на другом уровне. Для него противостояние не носит такого личного характера, как для Карны. Возможно, если бы Арджуна, как Карна, постоянно слышал восхваления соперника, он бы ревновал не меньше. Больше, чем Арджуна, о Карне думает Юдхиштхира. Позже он признаётся, что из всех витязей со стороны Дурьодханы он более всего опасался Карны. Спать не мог спокойно все 13 лет изгнания, так переживал. И было, от чего: Карна не только сильнейший воин, есть ведь и Бхишма, и Дрона, но он – единственный, кто так ненавидит Пандавов, что не остановится перед разжиганием братоубийственной войны. Он – чужак, которому наплевать на интересы династии, притом чужак опасный. Не только своей силой, что само по себе немало, но он же ещё и умный, умеет выжидать благоприятного момента, чтобы выскочить и ударить, как и произошло во время игры в кости. А ещё – обязанный Дурьодхане и по своему благородству никогда от дружбы с ним не отступающийся, что Юдхиштхира, как хороший политик и знаток людей, не понимать не мог. И помощь Пандавам приходит.

Во время отшельничества Пандавов в лесу подвижник Вьяса узнал о сомнениях Юдхиштхиры в способности Пандавов победить великих героев, собравшихся
под знамёнами Кауравов. Явившись к Царю справедливости, Вьяса передаёт ему для Арджуны тайное заклинание, которое даст Арджуне власть над всем божественным оружием, сосредоточенным некогда в руках Индры. В далёком мифологическом прошлом боги отдали всё своё оружие Индре, полагаясь на его защиту в грядущей страшной битве с данавами (демонами-асурами). Передача этого оружия Арджуне, сыну Индры, намекает на связь предстоящей битвы Пандавов и Кауравов с мифологическим архетипом: Пандавы уподобляются богам, а Кауравы - их демоническим братьям асурам. Что недвусмысленно указывает, на чьей стороне боги. Но даже это не успокаивает Юдхиштхиру, даже уже на поле битвы он изнывает от страха перед Карной, о чём расскажем в своё время.

В противоположность личным целям, эпос рисует грядущую битву между Карной и Арджуной в космическом ракурсе. Да, чисто в материалистическом разрезе всё это кажется малозначительным: блистающий принц, о чьих подвигах многословно повествует сказание, любимец женщин и старейшин рода, сын бога, добившийся небесного оружия, в схватках побеждающий даже собственного отца Индру – и сын суты, хоть тоже и по рождению сын бога, тем не менее, никакими такими подвигами не отмечен, они все как бы «за кадром» повествования. Как будто бы у богов есть дети любимые, и нелюбимые – и Карна из последних. Его борьба вызывает только раздражение. Он «злой», какой-то лишний, неуместный. И не такой идеальный, как Арджуна: отвечает злом на зло, вместо кротости и покорности постоянно гневается. Однако, как бы споря с этим, сказание внезапно возвращается к древним образам. Юдхиштхира говорит: «Сын суты, могучий колесничный боец, неустанно ищет битвы с Партхой;... он - как огонь, стрелы – его языки, стук тетивы о левую руку - треск, пыль над полем сражения - дым, удары оружия - жалящий зной; и сын Дхритараштры раздувает его, подобно ветру. Он подобен пламени, которое испускает Кала при конце юги; войско моё (перед ним) - как роща сухих деревьев, которой неминуемо суждено погибнуть в огне». «Но Арджуна - это воздвигаемая Кришной, словно ветром, великая туча, изливающая дождь волшебного оружия; его белые скакуны – как стая журавлей на фоне тучи, его Гандива сверкает, как радуга, «оружие Индры», и на поле брани туча-Арджуна, встав в вышине, стрелами-ливнями укрощает неистовое пламя Карны». Здесь поэтические сравнения, использующие мифологические образы, намекают на божественную подоплёку земных событий. Сравнение Карны с пламенем напоминает о том, что он - частичное воплощение своего небесного отца, бога палящего солнца. «Кала при конце юги» - это смертоносное время в конце мирового периода, когда мир гибнет в пламени, чтобы потом возродиться. В другом месте сказания грядущая битва прямо сравнивается с «огнём конца мира». Неистовое пламя солнца-Карны укрощает Арджуна, сравнение которого с дождевой тучей также не случайно, ведь Арджуна - сын Индры, бога грозового дождя. Роковая вражда Карны и Арджуны действительно имеет своим мифологическим образцом борьбу их небесных отцов Сурьи и Индры, упомянутую ещё Ригведой. Враждующие Сурья и Индра также являются братьями, и победа остаётся за Индрой (параллель Арджуне), похитившим у Сурьи колесо - сравним с увязшим в финальной схватке колесом Карны. Очевидно, сражение бога Солнца и бога грозовой тучи - популярный мотив фольклора Древней Индии. Этот же мотив находит отражение и в «Рамаяне» в смертельной вражде царей обезьян Валина и Сугривы, также являющихся братьями и сыновьями, соответственно, Индры и Сурьи.

Устами Юдхиштхиры сказание как бы напоминает слушателям, что Карна и Арджуна – не просто два земных героя, за ними и их враждой скрыто вечное космическое противостояние вечных, могущественных сил. Одна сила полна огня, страсти, жара, она согревает миры, без неё невозможна жизнь. Но она же губит всё, разрастаясь в великое, всёсжигающее пламя. Другая сила – неистовая буря с ливнем и молниями, укрощающая великий жар. Без неё, как и без дождей, жизнь также невозможна. Их противостояние обусловлено их природой, и оно будет продолжаться, пока существует мир.