Коммунальная писательская кухня
Автор: Влада ДятловаПросто немного размышлений в продолжение темы процесса творчества.
Я всегда «подключаюсь» на героя или героев, сливаюсь с ним, становлюсь «транслятором». Я уже не могу остановится пока не выпишусь, иначе не будет покоя. Некоторым образом так случилось и с новым рассказом (хотя АТ считает его повестью, ну, кто я, чтобы спорить) из цикла «Хроники недалекой галактики». Но все же произошел сбой «вышних сферах». В рассказе героя вроде и не было. Вернее он был, но слишком огромен для моего сознания. Ни потерявший ногу капитан Йарла, ни пожилая воспитательница с шестью диоптриями в очках, ни пилот, выбравший себе такой странный позывной, ни едкий блогер, ни губернатор — никто из них по одиночке не был главным героем. ГГ был един на всех и один за всех. И я, пытаясь охватить слишком большую величину, не справлялась. Слишком плотный поток, который мной не структурировался. Но я по определенным причинам именно этот рассказ потерять не могла.
А теперь благодарности:
Я даже не знаю, какие из моих текстов не вычитаны Iren’ой Многие были просто спасены, хотя Irena скажет: «Ах, это ерунда. Я лишь по мелочи поправила». Да, мягкой кошачьей лапой она так расставляла знаки препинания, меняла местами слова, удлиняла или усекала предложения. А поменялся смысл, ритмика, темп. У Iren’ы очень тонкое чувство языка. А еще она умеет задавать «неудобные вопросы». И если сможешь для себя ответить на эти вопросы, то это сделает текст кристально прозрачным. Иногда я не могу, но вот чем дальше, тем больше по последним нашим обсуждениям понимаю насколько Вы были правы! Каюсь! «Если текст можно понять неправильно, то он будет понят неправильно» (цитата неточная). В общем Irena, сделала свои рокировки, волшебные знаки препинания и задала свои вопросы, и точно сформулировала общую проблему текста.
Я теряла текст. Мне нужно было включить фасеточное зрение, как у стрекозы. А не получалось. Пока не пришла Бранвена Ллирска: «Учти, это будет жесткий монтаж».
Поступила Бранвена, как истиный хирург. Если вам не приходилось сталкиваться, то маленькая забавная мамская история
У мелких мальчиков, как потом оказалось, это довольно частая проблема с самым ценным «мужским имуществом», решаемая очень просто. Хирург в поликлинике был огромен, рыж. По причине летней жары одет в хирургическую форму с короткими рукавами, откуда торчали ручищи, волосатые до самых ногтей. Он напоминал мне жуткого врача-нациста из старых фильмов.
— Ерунда, — сказал он, — тридцать секунд и сделаем. Только, мамаша, время отпусков, медсестры нет, держать сами будете.
Я кивнула, как кролик удаву. Но когда он взял скальпель, я взвыла:
— Может обезболивающее?!
— Какое обезболивающее, — сказал он. — Уже все!
Потом, мы всхлипывая, я кажется даже громче, чем сын, слушали, что нам надо делать дальше.
— А если не будете делать, что я сказал, а будете жалеть, то через пару недель снова придете ко мне. Понятно?
— А что, обезболивающее вы ему не выписали? — уточнила я.
Он посмотрел на меня так, что я поняла, что «обезболивающее» нужно мне. Но в силу должностных обязанностей он не может ни обложить меня матами, ни посоветовать выпить грамм сто коньяку. Он был молодец, настоящий хирург и потому сказал:
— Значит так, мамаша, он очень скоро вырастет, начнет пить и курить. И печень сам себе испортит. Мы ему печень обезболивающим портить не будем. Понятно?
В-общем, резать, не жалеть и никакого обезболивающего. Понятно?
После того, что Бранвена сделала с рассказом, я сказал, что она обязана на нем жениться стать соавтором. На что Бран ответила, что это всего лишь редактура. Не уверена, что это так называется)
А еще благодарность С. Степаненко, которая сама того не зная, заложила переводом детской считалочки один из стержней сюжета. И так бывает. Спасибо!
Я не могла потерять или забросить этот рассказ, потому что это некоторым образом моя неумелая благодарность за надежду и веру.
История идет по кругу, и иногда приходится повторять на разных языках вот эти слова:
It is in truth not for glory, nor riches, nor honours, that we are fighting, but for freedom — for that alone, which no honest man gives up but with life itself. Declaration of Arbroath, 1320