Р. И. Говард - Лунный разврат

Стихотворение входит в цикл «Voices of the Night». Первая публикация датируется 1957-м годом, в сборнике «Always Comes Evening: Collected Poems of Robert E. Howard».

Переводилось ранее - оценить труд переводчика Кайла Иторра можно здесь.

Я же решил постараться сохранить размер, ритм и смысл оригинала. Равно как и дух всего цикла. Ну и наверное, как любой интерпретатор, неизбежно «вчитал» в стихотворение свои образы. Итак:

Лунный разврат

Вот башня чёрная восстала средь небес,
И свет померк в подлунном мире вмиг,
Но башни новые вдруг выросли как лес,
И молчаливый город там возник.

На алтаре высоком под луной
Холодною и чуждой небесам,
В уборе с перьями и в маске золотой
Стоял жрец мрачный – это был я сам.

Вкруг алтаря рабы простёрлись ниц,
На камне чёрном жертвенном была
Красивейшая из земных девиц,
Раздета и от ужаса бела.

Напев мой мрачный смолк, и в тишине
Рабы мои, дыханье затаив,
- И с ними я – услышали во тьме,
Как вихрь поёт под гробовой мотив.

Незримых лютен оборвалась трель;
Я к небесам воздел худую длань,
Луну сорвав, как смятую постель,
На лоно жертвы бросил, словно ткань.

Луна меняла форму и размер;
Я видел превращенье наяву –
И незнакомка с девою теперь
Сплелась в соитье, подменив луну.

Её глаза бездонны, холодны,
В них страсти – те, что смертным не даны.
Белее снега прелести: манят
Грудь нежная её и круглый зад,
И бёдра гладкие; в ночи волос каскад
Мерцает облаком над белизною плеч.
Люд замер перед ней, боясь пресечь
Молчанье; их сковал лёд синих глаз.
Под ней в экстазе жертва затряслась –
И, взор потупив, смирно улеглась.

оригинал:

Moon Shame

The great black tower rose to split the stars,
In all the world below there was no light,
But other towers fringed the sky like spars
To mark that silent city of the night.

On one high altar nearest to the cold
Hard pallid moon that broke the velvet sky,
With waving plumes and mask of beaten gold
A grim nude figure stood — the priest was I.

The worshippers lay round in one dim ring
And on the altar's face that blackly shone
A naked woman, cold and white and prone,
Lay silent to my frightful whispering.

My low, grim chanting ceased — like men who sinned
The worshippers around us caught their breath
And through my plumes I heard the nightborn wind
Whisper a wordless monotone of death.

From hidden lutes there broke a grisly tune;
I reached an arm that plumbed the pulsing skies
And tore from out her place the frosty moon
And laid it 'tween those heavy naked thighs.

The swift the change in fashion, form and shape;
I saw a faint mist shift and fade away -
And there a woman on a woman lay,
In shameful passion and unnatural rape.

Strange were her eyes, icy deep and icy cold
With passions human soul cоuld never hold.
More cold and white than rarest ivory were
Her upturned, surging buttocks and her thighs,
And firm full breasts; her strange pale moonlight hair
Floated about her shoulders like a cloud.
No whisper broke the silence; still and cowed
The people cringed before her icy eyes.
Beneath her thighs the woman whimpered twice
Then hid her eyes before those eyes of ice.