Точка невозврата: выбор героя
Автор: RhiSh
— В рамках пропущенного, но актуального как никогда флешмоба от Елены Станиславовой —
– начало здесь –
…
Вил отстранился, внимательно вглядываясь в глаза друга:
– Ничего не понимаю. Но не сейчас. Мне надо поспать, я словно вовсе растерял все мысли. Но если так, тебе не обязательно работать тут… и в замок, выходит, можно… если у тебя серен? Ведь да?
Молчание снова стало наполняться тягостными нотами. Лицо Энтиса застыло и потемнело.
– Да, – тихонько сказал он, – если бы только я знал, что мне поверят. Но я не знаю. Это случается с лучшими. Безупречными. А я нарушал заповеди и не жалел… я даже не посвящённый.
– Как? – растерялся Вил. – Мы же подсчитали дни, я пришёл на встречу вовремя…
И осёкся. Только теперь сложив картину воедино. Энт вообразил у них эту серен – или что-то подобное впрямь случилось. Энт увидел в трактире Каэрина, но не поспешил сюда, а после сказал, что виноват, ведь задержался… почему? Ждал посвящения? Или просил перенести? Или от тревоги за друга, который мысленно вопил в ужасе, зовя на помощь, Энт провалил его?
– Ох, – вырвалось у него. Энтис вздохнул.
– Я думал, оно будет утром, – сказал он, будто Вил всё это произнёс вслух. – Хотел отвязаться поскорее и ехать к тебе. А Мейджис перенёс на вечер. Он говорил мне, что у него срочное дело, а я увидел лицо Луча, услышал тебя и ждать не мог. Побежал в конюшню… он рассердился. Велел вернуться, или всё отложится на годы. Запретил брать Кусаку. Кричал вслед, что если не подчинюсь, могу вовсе не возвращаться, – он печально улыбнулся, глядя на ошеломлённого Вила: – Он не всерьёз. Надеюсь. Он вспыльчивый. А я не успел ничего ему объяснить. И если я вернусь с тобою сейчас… боюсь, объяснить уже не получится. Особенно о серен.
Вил молча откинулся спиной на смятое покрывало, стараясь держать голову так, чтоб не измазать его кровью – хозяйке потом отстирывать или им самим, труда не оберёшься…
Вопросы толпились в сознании, отпихивая друг друга, изо всех сил пробиваясь наружу; он едва сдерживал их. Слишком много вопросов, и он не мог выбрать главный… и в итоге у него вырвалось самое глупое и ребяческое, что можно ляпнуть в такой ситуации:
– Ты обиделся?
Энтис наморщил лоб и вдруг коротко рассмеялся. В серых озёрах заплескалось солнце.
– Нет. Я знал, что ты разозлишься… только думал, за другое. Ты полон сюрпризов.
– Я такой, – пробормотал Вил, теряясь в догадках, за что же ему полагалось злиться, но спросить не успел: раздался тихий стук в дверь, Энтис вскочил, натянутый, как струна, и очень спокойно сказал: «Да», – а в приотворённую дверь скользнула Альвин с корзинкой, откуда торчал жбан, пахнущий соленьями, румяный бочок пирога и горлышко бутылки.
– Ну как вы? Вил, тебе лучше? – девушка стремительно подошла к кровати, небрежно бросив корзину на стол, и резко развернулась к Энтису, застывшему рядом:
– Что ты делал тут?! Я думала, ты обработаешь его щёку, найдёшь способ остановить кровь… А вы чем занимались? Лучше бы я тебя отправила в конюшню!
Она глубоко вздохнула и покачала головой:
– Энт, ну правда. Ты же умеешь это! Вы оба умеете. А его рана всё ещё… Дай тряпку и медвянку. И сядь, ну что ты встал? Там арита, откроешь? Пейте. Вам обоим не помешает.
– Судя по арите и вкусностям, именно тебе и стоило идти в конюшню, – хмыкнул Энт, вытягивая пробку из бутылки, – у меня бы не вышло всех их приручить. Особенно сейчас, когда я получаюсь главным злодеем.
– Не очень-то вышло и у меня, – в её смешке почти не было веселья. – Но я приручила дедушку-конюха, а это главное. Он проникся моим умением ладить с Кусакой и теперь Хета не выкинет. А остальным я нравлюсь не больше, чем ты.
– Почему? – Вил смотрел на её руки, не в силах поднять глаза и встретиться с Альвин взглядом. – Ты могла всё свалить на нас.
– А они могли не поверить. Я же расчёсывала лошадь, а не рыдала в три ручья у твоей постели. И так им интереснее. Ревность, ссора, удар злодея – всё, как положено в хорошей истории, чтобы раненого героя жалели! А жалеть ли меня, им пока непонятно.
Она потянулась к его лицу. Вил невольно отдёрнулся и поморщился, ненавидя себя и за это движение, слишком откровенное, и за то, что не заставил Энта закрыть раны повязкой.
– Ты что? Я постараюсь не делать больно, я тихонечко… А давай ты выпьешь сперва? Побольше. Я специально принесла. Тебе ведь арита нравится. Энт, она как, ничего?
Энтис оторвал ото рта бутылку, кивнул и придвинулся к Вилу, намереваясь приподнять его голову, чтобы дать глотнуть. Вил перехватил его запястье:
– Не надо. Аль, скажи. Тебе всё это не… неприятно?
Девушка скомкала тряпицу и, сощурившись, посмотрела на серое зимнее небо в окне. И на Вила в упор. Он задержал дыхание, собрав всю волю, чтобы не отвернуться.
– Давай уточним. Ты ранен. Так тяжело, что третий час раны не закрываются. Тебя нашёл Луч и знает твоё имя и кружево. Ещё он знает Энта. И нам всем некуда идти из трактира, где неизвестно сколько нас вытерпят. И что с Хетом, жив ли он и вот-вот умрёт. И все эти… тайны… секреты… – она сделала вдох и расцепила руки, подарив небесам за окном кривую усмешку. – Конечно, мне приятно, Вил. Само собой. Нет слов, как приятно!
– Аль, – тихо уронил Энтис.
– Что? Он же спросил. И пожалуйста, оставь ему хоть треть ариты! Я ему принесла, не тебе!
– Аль, я… – Вил прикусил губу. – Да. Прости. Я не о том. Смотреть и лечить… касаться… тебе не страшно?
Её губы чуть заметно дрожали, но тон оставался ровным. А кружева полыхали бурей.
– Это ты шутишь? Видеть, что тебе больно, и так долго… страшно, да. А не должно?! – девушка снова медленно вдохнула и поморщилась, будто воздух стал пыльным или плохо пах, хотя ничего подобного в чистой уютной комнатке не было. – Имеешь в виду, выйдет ли у меня не сделать ещё хуже? Я лечила Энта всё время без тебя. Научилась.
Вил слабо кивнул. Заходить на третий круг истерики определённо не следовало… и тем более, доводить до слёз её. Кто угодно тут начнёт путаться в смысле слов и нервничать!
– Спасибо за ариту, – шепнул он и хотел взять у друга бутыль, но тот не дал: обнял его за плечи и поднёс горлышко к губам, оставалось лишь слегка откинуть голову и пить. Жгучий напиток тёк в горло, как вода, только чуточку щекотал горло. Вила резко повело в сторону; не будь руки Энта, он упал бы, но друг удержал его и опустил на подушки – мягко, словно он стал фарфоровым. Он сдался и закрыл глаза. Если вид изуродованного лица вызовет у неё тошноту, разрушив стальное самообладание, пусть он не увидит…
Её пальцы с тканью, смоченной соком медвянки, легко касались щеки, стирая кровь, оставляя ощущение терпкого жара, разбегающегося по коже. Он едва не задремал от этих бережных ритмичных движений… и вздрогнул, внезапно понимая, что происходит:
– Аль! Перестань!
Она испуганно отдёрнула руку:
– Больно?
– Что ты делаешь?! – он отчаянно всматривался в сплетение кружев, пытаясь понять, не зашла ли она за грань непоправимого. – Ты используешь Чар. Ты едва не коснулась…
Энт уже стоял у двери – с обнажённым мечом. Бледный, прямой, холодный воин Света.
– Поля? Но я не касалась, – растерянно возразила Аль. – Я так делала в замке. И ничего.
Вил провёл языком по губам. Солёный вкус крови вернулся вновь, но сейчас была арита… и тонкие пальцы, держащие у его рта сосуд из молочного с искорками стекла.
– Там другое. – Ароматная жидкость щипала язык травяным терпким огнём. – Аль, не надо больше. Нельзя лечить эту рану с помощью Чар. Луч оставил в ней свой узор, и кто тронет его, услышится в Поле. Поэтому сам я не пытаюсь… Луч заметит и придёт. И уже не послушает просьб Энта. И заметит тебя. Трое открытых, – смех был горьким и пряным, подобно арите. – Хватит бинтов и медвянки. Возьмём пример с Ордена.
– У Ордена есть много всего кроме медвянки и бинтов, – глухо бросил Энтис. – Думаю, подобную рану и у нас доверили бы вейлину. В любом случае медвянкой не обойтись.
Они помолчали. Тусклая серость неба сменилась свинцовой пеленой вечера.
– Луч сказал: «Захочешь вернуть прежнее, придёшь ко мне», – задумчиво промолвила Альвин. – Но ведь если для этого надо идти к нему – выходит, сам Вил этого не сделает.
– Ну да, – согласился Вил. – Я же и говорю.
– Нет. Ты и не делаешь. Не пытаешься. Поскольку боишься, что иначе он придёт за тобой сам. Но тогда бы он так и сказал: «тронешь рану силой Чар – найду». Или бы вовсе не стал тратить слов, чтоб ты сделал попытку и снова нарвался. Но он сказал – «придёшь». Это не угроза… это условие. Вил, по-моему, он имел в виду не запрет лечиться силой Чар. А что у тебя просто не получится.
Энтис сверкнул глазами, стремительным движением возвращая в ножны меч:
– То есть, «попробуй и убедись, что вылечу тебя только я»? Ты поняла его так?
– Да. Видимо, Вил нужен ему. Не как Открытый – нарушителя закона он бы доставил в Звезду без разговоров. А именно ему самому.
– Но зачем? – недоумевающе спросил Энт.
– Кто же знает. Вил, а случайно нет правила о добровольном согласии учеников?
– Есть, – Вил глядел на подругу пристально и напряжённо. – Он правда звал меня. Уговаривал. Но не произносил слова «ученик».
– Неважно. Тогда я права – он чего-то от тебя хочет. И не может взять этого силой. И поранил тебя не из злости, или не только из злости, а чтоб ты сам обменял это «что-то» на лечение. Пришёл к нему и выполнил, что он потребует.
– Грязная игра, – уронил Энт, скользя ладонью по рукояти меча. Аль кивнула.
– Но я не могу к нему пойти.
Вил беспомощно смотрел на друзей, а те не сводили глаз с него. Полных страха, полных вопросов. И ожидания. Хуже всего. Это он. Всё – он один. Они не виноваты…
– Я не могу пойти к магистру, – тихо объяснил он, почти не надеясь на прощение – и не смея даже в мыслях просить его. – Ведь вэй умеют узнавать скрытое. Он узнал о вас… двух моих друзьях в замке. Я не смог утаить. А он и не в полную силу старался. И если приду к нему, то он узнает и всё остальное. Открытые. Рыцарь без плаща. И бывшая пленница вэй. Он заберёт вас обоих. И уже никогда никого не выпустит.
Проклятие Звёздного Тигра. Том I – Путь Круга