пROтеЙ

Урочище софиста.

Из сети, от некой поклонницы «истинно глубокой философии»: «Я бы сказала, что философия – это родная сестра религии. То, что религия пытается объяснить при помощи Бога, то философия точно так же пытается объяснить исключая эту помощь или превращая перманентно личностного Бога (а Он именно таковой в любой религии) в некий отвлеченный Абсолют».

Василий Розанов: «Наука – интересна, учёные – не интересны. В философии – наоборот: философия-то может быть и не достоверна, но сам философ есть просто прекрасное явление природы, есть просто прекрасное явление истории…»

Александр Зиновьев: «Способные, у которых нет возможностей и мужества реализовать свои способности, способны на любую пакость. Они мечутся и уничтожают всё, что может служить укором их совести».

Он же: «Гениальный писатель отличается от посредственного не глубиной и широтой понимания человека, а способностью выдумывать что-то своё и из себя и приписывать это любому человеку. А потом литературные критики действительно замечают это в людях, ибо в людях в потенции есть всё, что угодно (поскольку нет ничего)».

Ни-че-го. Точка.

Или – запятая?

***
Думал я дурак, думал, и сознал к вечеру, что поскольку во мне, как и в людях, нет ничего (ничегошеньки!), то во мне ни глубиной, ни широтой понимания гениального писателя какого-нибудь, случись он в моей жизни, ничего не нащупаешь. Потому всякий гений может выдумать обо мне что-нибудь своё гениальное и мне приписать.

Что получится, тем я и буду. И горе встреченному гению, если во мне, в этакой моей транскрипции, объявятся способности, на реализацию которых у меня не хватит ни возможностей, ни мужества. Я ведь уничтожу своего творца, поскольку он-то и стал укором моей совести. И ничего мне за то не будет: я – русский, а значит – философ, и потому есть просто прекрасное явление природы и истории. Кроме того, по роду занятий своих (философизмами), состою в перманентном родстве с Понтификом Римским.

Во всяком случае, до встречи с другим гениальным писателем.

До очередного превращения.

Подпись: Господь Бог.

Подпись я тоже придумал. Но не собой – неизвестным гениальным писателем.