Читательский дневник: «Проклятие Звёздного Тигра». О масках

Наступает новая неделя, а мы продолжаем шагать по миру «Звёздного тигра». Сегодня у нас сравнительно небольшой пост, затрагивающий две главы, удачно объединённых темами пути и масок, что так любят натягивать на себя люди.

Кхм! Раз-два, оглавление и-и-и…

• Введение и глава 1
• Глава 2. О мире и морали
• Главы 3-4. Первый знак Огня
• Главы 5-7. О кризисе доверия
• Главы 8-10. Немного синестезии
• Глава 12. Имитатор
• Глава 13-14. О масках
• Глава 15, ч. 1. Легенда о Камне

Глава тринадцатая, «О сапогах и выборе пути», повествует, как ни удивительно, именно об этом. Непривычный и неподготовленный к дороге Энтис стёр ноги, но молчал из гордости и… ну да чего там, из рыцарского гонора: мол, моё тело сделает всё, что я от него потребую, я же рыцарь… И верно: оно-то, может, и сделает, а потом попросту откажет, но об этом милорд рыцарь, конечно же, не думает. Или думает, но рассуждает просто: если Вил идёт, значит и я должен.

Вил, к слову, глядя на это безобразие всерьёз задумывает сбросить балласт и двигаться дальше без «изнеженного ребёнка» (обычные рассуждения для этого юного циника). В какой-то момент он тихонечко забирает вещи и даже пытается уйти, но… не может: внезапно проснувшаяся совесть подсказывает, что Энтис того и гляди решит, что Вил попал в беду, пойдёт его спасать, заблудится и пропадёт. С побегом не срослось.

В целом вся глава строится на психологии и противоборствующих желаниях: Энтис хочет продолжить путешествие с Вилом, которым уже откровенно восхищается и поэтому старается сделать себя как можно более удобным: не ныть, не привлекать к себе внимание, делать то же, что делает его спутник. Вил пытается сохранить независимость и противится сближению, но отчаянно не признаёт, что очень устал от одиночества. Ему бы уйти — но совесть, так её, не даёт. Или не совсем совесть.

Но самое главное, как водится, в конце, с диалоге:

— Думаешь, я сумасшедший?

Серые глаза смотрели очень серьёзно и странно.

– Ты не сумасшедший, Вил. Ты удивительный. Я живу и чувствую... как будто они не умирали. Всё наполняется. Когда пожар убил маму, я думал, что мир навсегда стал бесцветным. А когда и отец... – он нахмурился. – Остались только Заповеди. И новое, новое каждый миг... нельзя же вечно оплакивать тех, кто умер! Но я и сам почти не жил. И всё острое, холодное, стальное. Как меч. Такой я хотел сделать и мою душу. Но, наверное, этого мало для Посвящения. Наверное, поэтому боги и послали мне тебя, Вил. Ты что-то делаешь с моим миром. Он меняется. Или меняюсь я. Как хорошо, что мы встретились!

Это к слову о масках. Энтис вырвался из привычной жизни, погулял по лесу, развеялся и стал сбрасывать с себя маску, надетую после смерти родителей. Там налицо серьёзная травма (и больше, чем травма, но на данном этапе мы этого не знаем), метод, которым он с ней справляется очень напоминает то, чем спасается Вил, — запечатать всё внутри, подавить, найти утешение в чем-то большем, чем ты сам. В случае Энтиса — к Ордену и заповедям. Вил спасается цинизмом и обидой на весь мир.

🟧А вот глава четырнадцатая показалась мне скорее технической: в какой-то момент требуется показать героя лицом, дать ему возможность блеснуть, продемонстрировать удивлённой публике силу, мудрость, хитрость — словом, то, что отличает героя от обычных людей. А заодно и лучше прорисовать его характер через способы, которыми он предпочитает решать проблемы.

Вся глава — вечер в гостинице, где Чен показывает себя утончённым ценителем искусства… Ой, да ладно, главное совсем другое: то, что его приглашают потанцевать три очаровательные дамы, что не очень нравится местным парням. К счастью для последних, до открытого конфликта не доходит: Чен ведёт себя сдержанно и осмотрительно, и не ведётся на провокации, когда кто-то из местных всё же идёт объяснять чужаку, что он не в тот трактир зашёл. Скорее наоборот — заманивает потенциального обидчика в ловушку и выворачивает ситуацию так, что тому самому невыгодно затевать ссору. Молодец, демонстрирует ум и пониманием ситуации.

Но всё же… Всё же не покидает ощущение, что этот парень «страшно далёк от народа» и по-настоящему людей не понимает, хоть и видит их настроение. Хотя, скорее всего, именно поэтому не понимает: тут нужно чутьё, умение поставить себя на место другого, действуя во многом по наитию, — словом, это не вопрос точного знания. А Ченселин — знает. Это делает его хорошим манипулятором, кто бы спорил, но люди чувствуют манипуляции (не все, не всегда, но всё же). 

Кто-то скажет, что вэй друзья не нужны, они всё летают в Мерцании, а всё сумеречное им чуждо… Не знаю. Человек существо социальное, что бы он сам себе не рассказывал, и от одиночества страдает. Чем компенсируют это вэй? Общаются между собой, понятно, но если вэй настолько отличается от других, что не находит своих даже среди вэй? Интересно, кто-нибудь считал, сколько среди вэй психопатов, лишённых эмпатии, совести и чувства вины манипуляторов? Так, к слову пришлось.

Что же до большой истории, то пока ничего не проясняется: Ченселин упоминает особую связь между учеником и учителем, но признаёт, что даже она не помогла ему понять, что на у Каэрина. Единственное, что ясно — что над головой учителя собираются тучи, а Чен опасается, что собственными руками крепит у того на мокушке металлический штырь.

Как много здесь масок, честное слово, и герои не сказать чтобы добровльно их носят: кто-то прячет боль, кто-то — прячет под ними себя, потому что привык, а кто-то — потому что так удобнее. По идее, все они (или их часть) ещё будут сниматься, но если с детьми ещё не всё потеряно, то от взрослых некоторых придётся отрывать с мясом. Что ж, увидим.

Ах, да, ещё момент. Народная молва гласит, что вэй не пью алкоголь, и Чен находит это полезным заблуждением… Всё так, только нужно выписать штраф вейлинам, которые пьют пиво и играют в шэн, чтобы не палили контору :)

На следующей неделе возьмём одну очень важную главу, которая проливает свет на подоплёку хотя бы части истории, а пока обновляем схему персонажей: добавилось имя Игрока и пара небольших правок в карточках героев.

Арт: ☾ Starball ☽ / Pinterest