Ленин, персы и кадровый голод

Всякий, кому довелось руководить сколь-нибудь значимым коллективом — от бригады рабочих до федерального холдинга, — согласится: главная проблема всегда и везде — кадры. Помнится, в благословенные нулевые, когда я издавал справочник по отраслям своего региона, мы провели опрос среди топ-менеджеров. И что же? С подавляющим перевесом в рейтинге проблем уверенно занял один и тот же пункт — нехватка квалифицированных кадров. Проблема эта, впрочем, столь же древняя, сколь и универсальная. С ней столкнулся Ленин, когда после Революции обнаружил, что строить «диктатуру пролетариата» некому — и пришлось нанимать «классово чуждых» спецов из царских министерств и армии. С ней же бился и Сталин, гоня на ускоренные курсы партийных выдвиженцев для гигантов индустрии.

Но король этой проблемы, её величайший стратег и тактик, — безусловно, Александр Македонский. Великого завоевателя, коего история запомнила как мечтателя о братстве народов, на деле сразил не персидский клинок, а чудовищный кадровый голод. Ибо что есть империя, как не вопрос управления? А управлять державой от Эллады до Инда было попросту некому.

Представьте себе его ситуацию. С кем он отправился в поход? Основу его армии составляли македонские крестьяне и пастухи — храбрые, закалённые, непобедимые в поле. Но как администраторы они не годились в принципе, банально не имея за душой ни образования, ни опыта. Да, была с ним и когорта аристократов — блистательные полководцы и друзья детства. Но сколько их было? Сотни. А на необъятные просторы Азии требовались тысячи, если не десятки тысяч управленцев. И тут возникала вторая, ещё более убийственная дилемма: раскидай он этих проверенных македонских аристократов по сатрапиям для управления бюрократической машиной — с кем осталось бы воевать Александру? Вся его военная элита увязла бы в канцелярщине и сборе налогов, а армия лишилась бы командиров.

Вот откуда растут ноги у всего этого театра — знаменитых массовых свадеб греков и персов, варварских одеяний и церемониала проскинесиса. Вот зачем ему нужно было так заигрывать с персидской аристократией, вызывая у своих македонян приступы бешенства. А все просветлённые интеллектуалы, ой, какой прогрессивный интернационалист, мечтал о слиянии культур! Ага, как же.

Ответ же лежит не в сфере идеализма, а в суровой реальности кадровой политики. У Александра попросту не было выхода. Македония была не бездонной, и даже солдаты из Греции были сомнительного качества — всякая шантрапа, авантюристы и наёмники. Все они были нужны в строю. А кого ставить на административную работу в тыл? Кто мог бы управлять Вавилоном, Экбатанами, Бактрией?

Ответ был один — персы. Их квалификация управленцев оттачивалаcь двести лет. Они знали фронт работы — систему налогов, логистики, ирригации, местные кланы и языки — лучше любого пришлого грека. Они были готовыми, высококлассными топ-менеджерами.

Таким образом, под лозунгом о всемирном братстве скрывался голый прагматический расчёт. Александр не столько эллинизировал Восток, сколько решал свой кадровый кризис, создавая новую имперскую элиту из тех, кто умел работать. Он не разрушал систему Ахеменидов; он аккуратно встроил себя на её вершину, став для персов законным преемником «Царя Царей», их защитником и гарантом от хаоса. Без его поддержки этих «классово чуждых» спецов ненавидящее их местное население попросту сожрало бы. Это был гениальный ход: получить лояльный и эффективный административный аппарат и одновременно создать противовес строптивой македонской аристократии. В этом, а не в романтических грезах о единстве, и заключался весь его великий, и оттого трагический, замысел.

Отрывок из моей книги «Александр Психарх»:

— Их правила... — наконец проговорил Александр, и его тихий голос прозвучал громче любого крика. — Ты продолжаешь твердить о «правилах», о «духе», о «церемониях». Ты смотришь на позолоту и не видишь механизма. — Он резким жестом указал на груду папирусных свитков и пергаментов в углу. — Видишь это? Это не поэмы и не трактаты о добродетели. Это отчёты, которые для меня читают и переводят десятки писцов. Налоговые реестры из Сард. Расписания царских гонцов. Приказы о поставках зерна из Киликии в Сидон. Это — кровь и нервы империи, Каллисфен! И она течёт по венам, которые они проложили!

Он шагнул вперёд, и его фигура, невысокая, но исполненная нечеловеческой концентрации силы, казалось, заполнила собой весь шатёр.

— Царская дорога! От Сард до Суз! Гонец на сменных лошадях покрывает её за семь дней! Спроси любого из наших стратегов — сколько бы шёл наш посланник? Месяц? Два? Их царская дорога с её стациями и сменами свежих лошадей — это не просто путь! Это нервы империи, позволяющие царю в Сузах знать, что происходит в Египте, быстрее, чем стратег в Афинах узнает о событиях в Спарте! И эта система работает, пока мы с тобой препираемся о духе! — Наш учитель, Аристотель, говорил, что варвару от природы назначено быть рабом, а эллину — господином. Что любая кухарка способна править, если дать ей в руки власть, но лишь мудрец постигает, как и зачем это делать. Но в его трудах не говорится о том, как быть, когда этот «прирождённый раб», этот персидский чиновник, ведёт учёт податей и знает свои дороги с такой точностью, что любой афинский стратег позавидует его искусству управления.

Каллисфен отступил на шаг, подавленный не столько громкостью, сколько мощью обрушившейся на него аргументации, подкреплённой неоспоримыми фактами.

— Ты думаешь, я не слышу этих шёпотов? — продолжал Александр, и его голос приобрёл металлический, пронзительный тембр. — Что царь забыл дорогу к костру гетайров, увлёкшись восточной роскошью и льстивыми речами побеждённых? Я знаю каждый шёпот в этом лагере, Каллисфен. Я чувствую их, как чувствую приближение вражеской конницы. Но теперь ответь мне как философ, как человек, чей долг — видеть дальше сиюминутной ярости боя! Что теперь будет, когда мы наконец взяли эту проклятую Газу? — Он с силой ткнул пальцем в сторону, откуда доносился гул лагеря. — А завтра пойдём на Египет, эту древнейшую житницу, чьи тайны нам и не снились? А потом — дальше, в самое сердце Персии, к Вавилону, к Сузам, к Экбатанам? Мы будем оставлять в каждом городе, в каждой крепости по тысяче наших лучших гоплитов? Мы превратим нашу армию, этот отточенный меч, в разбросанные по чужим землям гарнизоны, обречённые на медленное гниение в тоске по дому? Мы потеряем нашу ударную силу, распылим её на глупой, бессмысленной охране тыла, пока Дарий тем временем соберёт в глубинах Азии новую, ещё более страшную армию? Или же... — он сделал паузу, давая каждому слову обрести вес, — ...или же мы найдём тех, кто будет управлять этими землями для нас? Кто знает их язык, их обычаи, их племенные распри и их пути, по которым течёт золото? Кто сможет собирать налоги, вершить суд и поддерживать порядок, пока этот меч, — он хлопнул себя по бедру, где висела рукоять меча, — движется вперёд, к следующей цели?

Читать бесплатно «Александр Психарх»