Рецензия на роман «Доля слабых»
Белка в колесе
По серому, не по-январски промозглому, суетливому городу шел Андрей. Он был писателем и, как белка в колесе, крутился всеми способами, чтобы читатели узнали о нем и его саге. Она того стоила. Андрей столько лет потратил, чтобы вывести главное творение жизни на нужный уровень. Упорства хватало с избытком, вот бы еще немного удачи, и тогда…
Из-за стекла кафе прямо на него смотрел знакомый издатель – пересекались однажды, много лет назад.
Упустить такой шанс?! Андрей вошел в кафе.
Внутри пахло цветами и кофе. День был выходной, народу – не протолкнуться, но издатель – сухонький, седой, с тросточкой около стула – сидел у окна один. Из стекла глядело его отражение – усталое лицо, пустой, ушедший в себя взгляд.
Кажется, утонувший в собственных проблемах издатель просто погрузился в мысли и не видел Андрея на улице.
– Здравствуйте. Помните меня?
Издатель обернулся, выражение лица смягчилось, рука указала на свободный стул:
– Еще бы. Если бы я не читал вашу сагу четыре года назад, то решил, что одну из идей вы скоммуниздили из фильма «Великая стена» с Мэттом Деймоном. Думаю, можете подать в суд на плагиаторов.
Андрей улыбнулся и присел за столик.
– Вижу, у вас проблемы, – осторожно начал он, не зная, как лучше перейти к цели разговора. – Могу ли чем-то помочь?
– Увы, – издатель помрачнел. – Выпускаем антологию эпического фэнтези. Всех маститых уже собрали, осталось место для нового имени, которое стоило бы раскручивать. О, вы же общаетесь с другими эм-тэ-а, может, посоветуете кого-то?
Еп-пическое фэнтези! Это же шанс, который бывает раз в тысячу лет!
– А как насчет моей пока еще трилогии «Вслед за бурей»?
Андрей замер. Мир вокруг остановился. Часы на стене расплавились от жара мыслей и потекли, как на картине Дали, китайской пыткой капая на макушку. Кап – секунда, кап – еще одна…
Издатель на миг поджал губу.
– Вы же сами все понимаете, – печально выдохнул он. – На ваше произведение написано множество рецензий, и в каждой говорится, в чем у текста проблемы и чего ему не хватает. Нормального автора это должно стимулировать на работу над собой и подвигнуть на новые свершения с учетом прошлых ошибок.
У Андрея было, что на это ответить, но едва он открыл рот, как поднятая рука издателя остановила его:
– Знаю-знаю, сейчас скажете, что я не читал новой версии или читал по диагонали. Позже готов обсудить с вами перипетии любой сюжетной линии. Сейчас речь не о сюжете. Кстати, да, новая редакция лучше прежних, это несомненно. Хотите узнать, почему же в нынешнем виде ваше творение недостойно антологии? Извольте. Чем художественный фильм отличается от документального? Допустим, они оба на одну и ту же тему. Про одни и те же события. Тот и другой могут захватить и заставить переживать. Но художественный фильм погрузит вас в себя с головой, в нем вы сможете со-переживать. Есть такой термин, любимый издателями на Западе и нелюбимый писателями на Востоке: фокал. Тысячи писателей не знали и не знают о его существовании, и это не делает их книги хуже. Вы, как автор, этот способ не используете, а ведь решение главной беды вашей книги – именно в нем. Понимаете, герой, о котором рассказывающий историю автор говорит «парень с замиранием сердца…» – не я в смысле «я-читатель». Не у меня замерло сердце, а у какого-то парня, о котором я читаю. Если бы фокальный персонаж имел только имя, каким называет себя сам, то я, как читатель, мгновенно погрузился бы в его шкуру. Вы же постоянно ищете, как бы обозвать действующих лиц в следующий раз, чтобы не повторяться. Это выбивает читателя из седла. Например, один из героев у вас то Ралат, то Орел, то парень, то юноша, то охотник, то лучник (пусть и без лука, но он же из племени, которое славится своими луками). Когда я читаю «лучник» без кавычек – я представляю лучника, причем какого-то постороннего, он ни в коем случае не я, не читатель, который жаждет утонуть в происходящем водовороте событий. Или вот: повествование идет о действиях и мыслях Яра. Но я не могу видеть окружающее его глазами, если дальше действует уже Мудрейший, в следующем предложении речь идет об отшельнике, а в следующем герой назван сыном Ярада. Это прозвища, которые дали со стороны, себя он так не назовет. Из-за такой мелочи, сделанной, что обидно, специально и вроде бы для красоты текста, напрочь исчезает какая-либо эмпатия. Давайте опишем предысторию нашей с вами встречу языком вашей книги:
«По серому, не по-январски промозглому, суетливому городу шел Андрей. Писатель, как белка в колесе, крутился всеми способами, чтобы читатели узнали о нем и его саге. Она того стоила. Мужчина столько лет потратил, чтобы вывести главное творение жизни на нужный уровень. Упорства хватало с избытком, вот бы еще немного удачи, и тогда…»
Читатель, увы, в этом отрывке видит трех человек: Андрея, писателя и еще какого-то мужчину. Кому из них сопереживать, с кем себя ассоциировать?
Позвольте предложить еще одну аналогию, с шахматами. Слона можно через раз называть офицером, ферзя – королевой, ладью – турой, но тем, кто увлеченно следит за партией, всегда видны игроки, которые двигают фигурами. Зрители не ощущают себя самими фигурками, попадающими в сложные ситуации, радующимися или погруженными в чувства.
Нормальный читатель хочет закрученного сюжета, легкости чтения и сопереживания героям. Два из трех у вас есть, но этого мало.
Что мне дало прочтение, о чем заставило задуматься, чему научило, на что подвигло? Просто развлекло. Это немало, но, если зрить в корень, этого тоже мало.
Герои. Это, как уже сказано – фигурки на доске. Мы знаем о них все: как они выглядят, что умеют, как действуют. Знаем даже их мечты и симпатии. На этом наше общение читатель-герой заканчивается, потому что читатель остается сам по себе, а герои – где-то там, в гуще событий, которые нам показывают как в документальном кино: со слезами на глазах горюющих, с бледностью на лице убегающих, с кровью на теле раненых и убитых. Нам рассказывают про их беды и страдания. Мы киваем и перелистываем страницу.
Время поджимает, и давайте подведем итог – промежуточный, как и финал вашей книги. Представьте, что Булгаков не писал «Мастера и Маргариту», не писал «Собачье сердце» и «Белую гвардию», а всю жизнь перерабатывал и дополнял продолжениями конкурента вашей саги – удивительные по сюжету «Роковые яйца». Как думаете, кто сейчас знал бы Булгакова? Дорогой Андрей, вы застряли, как белка в колесе. Вырвитесь на свободу. Напишите еще роман – на другую тему. Затем второй. Третий. После четвертого-пятого вернитесь к своей саге, и все ее минусы будут видны как на ладони, без посторонних подсказок. Для успеха вам не нужны ни хамоватые рецензенты, ни тупые издатели, ни удача, которую вы упорно стараетесь поймать за хвост. Откройте клетку с табличкой «Вслед за бурей», выйдите. Вдохните свежего воздуха. Все в ваших руках.
P.S. Для полноценной рецензии требуется вскрыть все плюсы и минусы произведения, но, посмею напомнить, что до меня это сделали уже сорок два (sic!) раза. Не хочу повторяться. Главное я сказал выше, а в остальном подпишусь под каждым словом вот этих рецензентов:
Александр Зарубин https://author.today/review/53310
Наталья Болдырева https://author.today/review/33196
Рэйда Линн https://author.today/review/30613
Автору – удачи, успеха и мудрых выводов!