Anna Bogodukhova

В этом и проблема нашей работы. Во-первых, надо убрать сумасшедших. К сожалению, Волак запретил мне с порога выяснять у клиентов их психическое состояние и интеллектуальные особенности развития, он назвал это некорректным и недостойным.
А слова подкрепил множеством жалоб, которые заранее заботливо распечатал

Пора идти своей дорогой.

– Господарь, не гневи Бога, – прошелестела ведунья, принимая новую роль. Теперь не заунывным страхом гнала, а плела молением и мудростью.

– Я верую, – замечает Жиль де Ре. Его голос не меняется, он не вздрагивает раскаянием или нервностью, он остаётся спокойным и от этого становится ещё более непонятным. – Но я верю и в то, что человек сам кое-что может. И должен.

–Люди испытывали его доброту, – отвечала Заро, у неё всегда и на всё был ответ. – Но Джуру не был зол, потому что злость – удел слабых. А мы сильнее, и мы прощаем.

– Это была просто шутка! – миссис Векман знает что я права. На самом деле, она и сама напугана до чёртиков. Правильно, пусть боится.
– Хороша шутка, – мрачно напоминаю я. – Очень смешная. Анекдоты, по сравнению с нею, прошлый век.

Наша встреча лишена тепла. Идия знает, что я способствовала её отдалению в далёкие воды, подальше от отца. Я же уже даже не помню чего я там такого ему сплела, что он на это решился – все они перемешались в моих днях – братья, сёстры…

Да, тогда была жизнь. Все краски воспринимались как-то ярче. Может от того и чернота была сильнее? А она пришла в этот весенний живой день.

– Я знаю что такое полоз, – перебил её Себастьян, – я к тому, что есть просто змеи, которых зовут полозами, а насчёт великого… его признали несуществующим! Есть крупные змеи, есть просто змеи, но мистическая сила Великого полоза признана сказкой!
– Тем не менее, ты будешь удивлён, если узнаешь, сколько денег Город даёт ему на исследования, – заметила Агата

– Смерть, Айла, всегда загодя стучит, чтобы ушёл человек с миром, чтобы злое отпустил, да врагов простил, у богов милости успел просить. А если глух человек, то и уходит он глухо. А там с него ведь спросят, почему он с камнем в душе и на сердце пришёл…

– Девочка, ты хочешь быть ведьмой? – спросил де Рэ тихо и его голос прозвучал так спокойно и так уверенно, что Каталина тотчас поверила ему во всём. Спокойствие, которого не было в её жизни, было теперь близко. И помощь. И ещё, быть может, магия, но сами слова и тон голоса были тоже магией, которая, как оказалось, не подчиняется даже магам и ведьмам.

– Укусы в плечо у всех троих, – напомнил Квинт. У него было странное ощущение, что его пытаются высмеять, но он не поддавался на провокацию такого рода.
– Перекусали друг друга. На спор! – предположил Томаш с серьёзным видом.

– Из угла? – я, без особенных предисловий, указываю на ближайший угол. Келли вздрагивает и нервно смотрит в угол, хотя в нём нет ничего криминального, ну, паутина под потолком. Впрочем, пауки тоже смотрят – считается?
Или они слепые? Надо спросить у Волака.

Тьма – это только расстояние до смерти

– Чувак стоит на крыше! – Роджер фыркнул, – какое, к чёрту, рациональное решение? Ты спроси его, не холодно ли, во что он одет, что ел или пил, пока пробиваешь адрес. Держи его на связи, пока пробиваешь адрес и пока бригада едет. Дальше уже не наше дело. Не ругай, не хвали, не отговаривай.

И как тут не поразиться в очередной раз наивности сухопутных душонок? Неужели ни у кого из них не возникло ни вопроса, ни тени его, ни сомнения малого? Неужели никто не подумал: а почему вдруг Море сокровищами своими делится? Да ещё и с кем? С землёй?!

Келли живая. У Келли может быть семья, друзья, карта в винном супермаркете, психиатр, а у призраков кто? Я! Ну ещё Волак иногда, когда соизволит выйти из кабинета, да пара негодяев из числа моих коллег, тоже, к слову, живых и понятливых на уровне клиентов.

– Не смей! – столешнице, наверное, больно, жаль, я не могу спросить что она почувствовала, когда ладонь Ричарда хлопнула от всей широты магической души по ней. – Не смей так, Магрит…

– Я сделаю всё, что нужно, – но не тебе, дорогой ты тяжеловес, а несчастной душе, что из твоей пропаренной, пропитанной запахами пота, пива и жареного масла комнаты деться не может. – Только мне нужна полная свобода действий.
Иными словами – свалите-ка, неуважемый клиент, подальше!

– Есть хотя бы предположения, что это могло быть? – Томаш спрашивал без всякой надежды. – Рыбы, бревна, водоросли?
Всё это были стандартные версии для работы с явлениями в воде – нередко так и оказывалось, то, что было принято за длинную змею в воде, оказалось всего лишь раздвоенным бревном, а вот то, что в Индии…
Впрочем, насчёт Индии они даже проверять сильно не стали. Наврали в отчётах так, что двуглавая водная змея оказалась всего лишь водорослями. Себастьян тогда ещё удивился, что не испытывает никаких угрызений совести по поводу откровенной лжи.

На взгляд Конрада, это не было ценной информацией. Это было его работой. И работа начиналась с того, чтобы определить, что с жертвой не так: есть в ней злая сила, есть в ней болезнь или это просто попытка привлечь внимание?

– И когда отец наклонился за инструментами, я поднял голову и увидел, что через вентиляционную решетку на нас смотрит очень худой человек

– Вертикальная лужа! – Франческа находит сочетание, которое кажется ей оскорбительным. Карлини с трудом успевает скрыть лёгкую полуулыбку – до «вертикальной лужи» она уже громыхнула магией собственных слов по комнатёнке… ох, вот завтра будет веселое занятие, упокой, магия, тех, кто перепутает завтра хоть один ингредиент из приготовленных.

Блаженки! Две блаженки! Почему забывают слова предков? Их предки, в лес ступая, всегда старались одеться неприметнее – серое или коричневое, а на худой конец – зелёное. И знали, что желтому да красному в лес нельзя!

– Неправа, – буркнула ведьма, теряя интерес к Каталине. В самом деле, зачем ей девчонка, которая и самого простого заклинания, как оказалось, даже сотворить не может? – Но права, да. Просто говорить это тебе не хотелось. Так вот – самая главная проблема у ведьм, знаешь какая?
– Алкоголизм? – предположила я, даже сама не зная, шучу я или нет.
– Дура ты! – фыркнула Франческа, – это только недоучкам проблема.

– Ну…говорят, что на них напал какой-то очень плоский субъект. Как шкура. Малкольма сразу перемололо, а Ользену только ногу зажевало. Ну, ногу ещё непонятно – восстановим или нет, другие по разъездам или вообще зелёные. Вот и скажите мне, братья-сёстры, кого я послать должен?
– Начальство, – предложил Томаш насмешливо, – в твоём случае надо посылать начальство.

Остатки моего, ещё неосквернённого предательством моря, взметнулись, требуя её покарать. Но я не откликнулся на этот зов. У неё были причины меня ненавидеть. У неё были причины считать мой трон своим. Мы были оба дети Морского Царя – пена ему вечностью.

– Кха-а-ар! – затем рванула в небо, взбеленив вокруг себя крылами серое облако пыли. Девочка закашлялась. Птица её напугала. Или обругала. Кто этих птиц знает?

И когда люди поймут, что сама суть сухоцветов в доме привязывает призраков и теней? Поставьте уже искусственные или не удивляйтесь!