Дмитрий Шатилов

В чем заключается задача подростковой литературы? Во-первых, она должна предоставлять достойную ролевую модель: герои могут быть уверенными, сильными и любимыми, равно как и изгоями, недотепами, неудачниками; они вправе оступаться, совершать ошибки, иными словами – быть небезупречными - однако они обязаны сохранять и развивать в себе то, чему можно и нужно следовать читателю. Во-вторых, ей необходимо честно, ясно и в то же время спокойно и мягко прорабатывать те травмы и испытания, с...

Того, кто возьмется проглотить эту пилюлю – а всякая чужая мысль о нас – это пилюля, которую приходится глотать, и часто мы морщимся не от едкости ее, но от приторности, которой тоже можно погубить (помните об этом!) – так вот, этого отважного человека я, прежде всего, берусь предупредить о том, что горечь и сладость в этой облатке связаны иначе, нежели в обычном лекарстве. Нет никакой сахарной оболочки, скрывающей за собой противную, но целебную начинку; горечь начинается с самого начала, и...

Для начала назовем три имени: Набоков, Сорокин и Филип Дик. У первого выделим характерное для его «русского метаромана» (определение Ерофеева) отношение к миру как к бутафории, декорациям, на фоне которых происходят авантюры главного героя (ощущение неподлинности окружающего пространства приходит от изгнанничества: все ложно, что не дом). Второго иные критики называют воинствующим гностиком, и неспроста: хотя Сорокин – христианин, самые тяжелые моменты его книг отчетливо связаны с...

В восемнадцатом году мы с подругой выпускали серию, и к большинству книг я писал коротенькие вступительные статьи. Вот одна из них. Обложка от https://author.today/u/tsir ................................................ Современный мир богат полезными советами и жизненной мудростью. На словах мы в точности знаем, какими нам следует быть, а какими нам быть нельзя. На словах мы вполне созрели, чтобы любить других людей, уважать их мнения и особенности. И дружба наша, и любовь крепки и...

Ужасны страдания Иова; есть ли на свете тот, чье сердце не дрогнет при виде его бесчисленных мук? И все же, читая о боли и отчаянии, мы, отделенные от Ветхого Завета бездной времени, знаем, что страдания эти инспирированы Богом, а значит служат высшему замыслу и оправданы им. Труднее сказать то же самое о событиях не столь древних, еще не обратившихся в миф, а следовательно лишенных благородной интерпретации. Знакомясь с такими «необработанными» участками истории, даже глубоко верующий...