Ричард Хартман

Дождь. Снова этот проклятый дождь. Он стучит по крышам и асфальту, как мелкокалиберные пули по бронежилету – навязчиво, безостановочно, выбивая последние крохи тепла из этого прогнившего города. Город? Нет. Это гигантская братская могила, облицованная неоном и бетоном. Холод пробирает до костей, глубже, чем нож предателя. Глубже, чем память. Усталость. Не та, что лечится сном. Та, что въелась в костный мозг, как ржавчина в ствол старого пистолета. Та, что делает каждый вдох усилием, а каждый...