Ненавижу жару

Из подъезда я сбегаю, перепрыгивая через ступеньку: собака тянет поводок вперёд и при этом скулит так громко, что мне неловко перед соседями. На первом этаже темно и пахнет плесенью. Иду наощупь, бью ладонью по кнопке, поскорее толкаю подъездную дверь, и в лицо тут же ударяет густой и тёплый воздух нашего двора.

От контраста с ледяной подъездной сыростью по плечам на секунду пробегают мурашки. Я щурюсь от солнца. Ненавижу жару.

Собака тянет поводок в лес и с надрывом царапает коготками асфальт — здесь он ровный и шершавый, как наждачка. Но стоит завернуть к лесу, как тропинка превращается в узкую, бугристую дорогу из булыжников. Собака тянет поводок, я задеваю носком очередную неровность и чуть слышно матерюсь.

Пёс оборачивается и поднимает ухо. Иди-иди, говорю ему.

В лесу асфальт холодный и сырой, весь в чернозёме, который вытирают с подошв. Эти комочки земли иногда стреляют по икрам и неприятно проваливаются мне в кроссовки. Я не смотрю вниз — потому и спотыкаюсь так часто, — в лесу я всегда поглядываю наверх. Сказала бы, что красоту созерцаю, но нет, слежу, чтобы ветер не свалил на нас дерево, тут такое часто случается.

Наш лес совсем не красивый. Он сильный, холодный, со свежим травяным запахом и шумящими друг на друга ветками. Я иду по нему и не вижу никакой попсовой красоты, никаких диснеевских пейзажей, только хмурую провинциальную честность. Собака уже успокоилась и перестала тянуть поводок. Она шныряет по кустам с раскрытой пастью и, кажется, счастлива.

Мы выходим из леса на улицу со старыми частными домами, и прохлада сменяется духотой от дороги — гладкой, как яйцо, блестящей и всегда раскалённой на солнце. Мимо проходит загорелый полуголый мужик в зелёных татуировках (видно, с пляжа) и начинает по-детски заигрывать с собакой. Он пьяный, но не буйный — здесь в окресте таких полно и вроде как их можно не бояться.

Уже через пару минут у меня начинают гореть подошвы, а под волосами мерзко собирается пот. Чувствую, как из какой-то хибары доносится запах жаренной рыбы, и невольно представляю, какая же сейчас душегубка на кухне у этих людей. Но есть особый соблазн идти по этой пыльной душной улице где ни сантиметра тени: в конце неё моё место силы. Люблю там встать и покурить, охладиться перед тем, как поворачивать с собакой обратно домой.

Это место — как тот необъяснимый треугольник Пенроуза: лесопилка, еловый перелесок и братская могила с мраморным памятником. Странное сочетание для небольшого куска земли, но я люблю замереть там на пару минут — оно сильно заряжает своим контрастом.

Грубые раскаты лесопилки, игривая птичья трель из перелеска, ледяная тишина могилы.

Три вселенной и где-то посередине я с сигаретой в руке.