О книгах и паровозах

Знакомая пожаловалась, что пытается написать продолжение для своей книги (издатель намекнул, что хочет серию), но сюжет проседает, и работа идет плохо. Рассказал ей про свою теорию «локомотива» - то, что «тащит» текст не для читателя, а для самого автора.

Например, сюжет "Преступления и наказания" двигает то, что Порфирий пытается переиграть Раскольникова. Ну а "локомотив" - то, что тянуло автора писать эту историю - это стремление Достоевского переиграть современных ему либералов и нигилистов, доказать, что он прав, а они - ошибаются. Движущий конфликт для автора – не конфликт Раскольникова и Порфирия, а конфликт автора с воображаемым "современным обществом". Были у Достоевского и менее масштабные «локомотивы» - и его идея о спасении через страдание, и одержимость образом поруганной невинности, и многое другое.

Суть «локомотива» в том, что автор испытывает сильную потребность что-то выразить, и еще чаще – что-то доказать себе и окружающим, но природа волнующих его идей и образов такова, что это невозможно (или почти невозможно) сделать нехудожественными методами. Например, выраженная в художественной форме, идея Достоевского о спасении через страдание была способна запасть читателям в душу, вызывать в них самые противоречивые эмоции и быть предметом серьезного обсуждения, но если бы он, скажем, попытался изложить те же идеи не в романе, а в публицистической статье, то его современники просто пожали бы плечами и сказали бы, что это ниже всякой критики. Никто не стал бы всерьез обдумывать и пропускать через себя подобную концепцию.

Многие ситуации "творческих кризисов" и "проседающих сюжетов" возникают тогда, когда между сюжетом и "локомотивом" возникает противоречие или слишком большая дистанция, или когда "локомотив" больше не тащит, как у Камши c «Этерной» или Мартина с «Игрой престолов» - на сознательном уровне автор может по инерции считать какую-то идею, образ или конфликт ценностей по-прежнему актуальным для себя, но на самом деле он больше не чувствует потребности решать эту задачу. Причем по самым разным причинам.

Может быть, автор нашел ответ и устоялся в своих убеждениях, и ему больше не нужно ничего прояснять для себя или доказывать себе и миру, а может, наоборот - он охладел к этим идеям, и его теперь волнует что-нибудь совсем другое. Результат будет одним и тем же.

И обратно - максимально удачное произведение, по моей теории, то, в котором сюжет и характеры героев максимально близки к тем "локомотивам", которые за всем этим стоят.

Знакомая, с которой я беседовал, назвала «локомотивы» своей первой книги, а потом сказала, что вторая пока пишется «только из любви к первой». Полагаю, что такое положение вещей _должно_ привести к «проседанию сюжета», потому что такой локомотив, как любовь к сеттингу и персонажам, вполне может «вытащить» хороший фанфик, но не может «вывезти» целый роман.

Что именно является «локомотивами» в романе, изначально знает только автор (разумеется, не каждый автор, а только обладающий способностями к рефлексии), а постфактум может обнаружить либо литературовед, либо очень внимательный читатель – тот, который хорошо, во всех деталях знает текст, может установить повторяемость каких-то тем и образов в разных произведениях писателя и увязать их с другой информацией об авторе – записями из дневников, воспоминаниями современников, публицистическими текстами etc.

Часто бывает так, что до тех пор, пока "локомотив" тащит работу над романом, сюжет книги и характеры героев следуют за ним, и у создателя романа – если он не склонен препарировать свою работу так же, как литературоведы препарируют работу других авторов - не возникает повода задумываться о скрытых _за_ текстом механизмах собственного творчества. Другое дело - когда работа начинает буксовать или что-то не ладится. В момент творческих кризисов или сюжетных пробуксовок актуальным становится вопрос понимания причин происходящего. В конце концов, о собственном здоровье или о работе отдельных органов мы задумываемся тогда, когда что-то начинает нам мешать.