Слово Мастеру: Валентин Берестов (1 апреля 1928 — 15 апреля 1998)
Автор: Анастасия Ладанаускене
Валентин Дмитриевич Берестов — поэт, писатель, археолог
Родился я 1 апреля 1928 года в Мещовске Калужской области в семье учителя. Социальный «полукровка»: одна бабка — крестьянка, другая — дворянка.
Воспитан родителями, бабушками и детскими писателями, как в переносном смысле (читаю с 4-х лет, что совпало с возникновением детской литературы), так и в буквальном смысле слова. В 14 лет показал во время войны свои первые стихи К. И. Чуковскому, он спас мою жизнь (я голодал и тяжко болел) и направил её. Он определил мой вкус, читая мне русских поэтов, да и прозаиков всех эпох. Бывало, я сотрудничал с ним (пересказы библейских сюжетов для книги «Вавилонская башня»). Его «От двух до пяти» и статьи с прогнозами, которые оправдались и в литературе, и в жизни, определили моё мировоззрение, метод литературоведческих работ. Мудро отобранное детское чтение 30-х годов сделало меня археологом в Новгороде и песках Средней Азии. Другие «детские» классики тоже воспринимали меня как своего рода итог их воспитания. Маршак дал мне нравственные и творческие уроки, а его лирика говорила, что и в наши дни можно продолжать традиции «золотого века» поэзии. Михалков в 1955 году дал в «Литгазете» «Доброго пути!» моим тогда ещё вполне «взрослым» стихам. Барто советовала оставлять лишь находки, остальное вычёркивать, так что никаких поисков в моих сочинениях не найдёшь.
Моя дочь Марина вдохновила меня на стихи и сказки для малышей. Меня стали считать только детским.
Я и горевал, и бросал «детское», но ничего поделать было нельзя. В моих сочинениях так и не выразились три чувства, которые отвергал Лев Толстой во «взрослой» литературе: похоть, гордость и тоска жизни. Впрочем, почти вся классика ушла к детям разных возрастов. Если так, то сдаюсь, я — детский!
Пять стихотворений
Чудак
Идёт человек не от мира сего,
Вводя в искушенье собак.
В сторонку гусыни спешат от него,
Гогочет вдогонку гусак.
Видать, сочиняет чудак на ходу
Под мерные взмахи руки,
Бормочет, лопочет, как будто в бреду,
И в лужу роняет очки.
И тем же манером, беднягу дразня,
Мальчишка, иду я вослед.
И та же беда ожидает меня
Всего через несколько лет.
Над книжками сгорблюсь, надену очки
И, строчки шепча на ходу,
С рассеянным видом пройду сквозь пески,
Сквозь горы, сквозь годы пройду.
1967
Подтекст
В моих стихах подвоха не найдёшь.
Подспудно умным и подспудно смелым
Быть не могу. Под правдой прятать ложь,
Под ложью – правду – непосильным делом
Считаю я. Пишу я, что хочу.
О чём хочу, о том и промолчу.
Ну а подтекст, в отличье от подвоха,
Стихам даёт не автор, а эпоха.
1968
***
В тиши музейного зала,
Где публике лет под сто,
О смерти стишок читала
Агния Львовна Барто.
А на неё глядели
Старушки и старики
И на глазах молодели
От каждой её строки.
Так внемлют в возрасте нежном,
Забыв заботы свои,
Стихам о том неизбежном,
Что каждого ждёт, — о любви.
1985
Власть искусства
Подойдёшь к перекрёстку — и ты на войне,
Если мамы поблизости нету.
Ты — соперник для тех, кто на той стороне,
И соратник для тех, кто на этой.
В чём причина вражды вековечной и злой,
И чего мы никак не поделим,
Знали, может быть, этот мужчина с пилой
Или этот вот дядька с портфелем.
И конечно, забыли, когда подросли,
Где источник обид и трагедий.
И другие мальчишки на смену пришли
Презирать ненавистных соседей.
И конца не видать подношеньям и злу.
Но катилося дело к развязке.
Поселился мальчишка у нас на углу
И умел он рассказывать сказки.
Оба воинства с жадностью слушают их:
Мы — на лавке, они — под забором.
И когда затихает рассказчик на миг,
«А что дальше?» — кричат они хором.
1987
Капля
Капля в паутинке-гамаке
На кусте иссохшего репья
Блещет и дрожит на ветерке,
Будто в ней вся ценность бытия.
То она алмаз, то аметист,
То она опал, то изумруд.
Пёстрый дятел, цирковой артист,
К нам слетел и покачался тут.
И пока, застыв как часовой,
Я слежу за ними не дыша,
Я росинке свой и птице свой,
И любовью полнится душа.
1990
***
Сегодня день рождения также у Франсуа Вийона и Николая Васильевича
***
***