Anna Bogodukhova

С первого взгляда нельзя было даже и мысли допустить, что в этом аккуратном двухэтажном домике с белыми стенами, кое-где увитыми плющом, есть вообще хоть какая-то тайна. Не вязалось!

–Продай душу? – повторил человечек, с безумным ликованием глядя на ошалевшего демона.

В книге «Это был ад!» она написала об этом так: «Мой отец возвращался домой редко. Работа валила со всех сторон, и по всей стране то тут, то там появлялись сигналы об обнаруженных монстрах. Я помню рассказ отца о женщине, которая заметила на своём дворе греющуюся на солнце десятиметровую змею. К сожалению, женщина не справилась с испугом и выдала себя, пока звонила в службу спасения. Впрочем, что могла противопоставить эта женщина такому чудовищу? Представьте себе где-то трёхэтажный дом…»

–Друг мой, к вам можно? – Азазель, услышав этот вопрос, не отрывая головы от бумаг, слегка поморщился. Не любил он этого входящего в моду нарушения субординации. Ладно ещё Небесное Царство – там Бес с ними! – у них всё на равенство идёт всегда, да только никогда устоять это равенство не может. Да и Людское Царство – там вообще ничего хорошего Азазель давно уж не ждал, но Подземное?! Какое ещё «все демоны равны, все демоны – братья»? кто это придумал?

Линда Клеменс прекрасно понимала, что она сглупила. Мама всегда говорила ей, что нельзя заговаривать с незнакомцами, неважно – мужчины они или женщины. Папа вторил: нельзя никуда с этими самыми незнакомцами никуда ходить! И, хотя, миссис Брикман была вполне себе знакома Линде, и даже жила на другой стороне улице, Линда запоздало понимала – ходить с ней не следовало, и мама и папа предупреждали её именно об этом.

Когда господин Хольмен всё-таки смирился с неизбежной жестокой правдой и позволил своей жене вызвать доктора Олави, было уже поздно: шестнадцатилетнюю Кристину Хольмен – дочь господина Хольмена было невозможно спасти

Ава потом плакала – Стефан видел, и даже жалел её, но вера в Ледяного Короля зашаталась, наверное, именно тогда.
А потом и вовсе покатилась куда-то, смешными осколками брызнув. Нет Ледяного Короля. Никто из ребят: ни Савка, ни Деян, ни Марко не знали такого Короля. А уж бабушка Марко знала, кажется, всё на свете – обо всём у неё была сказка: и о луке, и о щуке, и о лесной землянике, и, конечно, много было их про хлеб. А про Ледяного Короля не было – Стефан спрашивал.

Сказано было, как законом наречено, а толку? Тянется к окраине леса вся молодёжь. Друг дружку локтями пихают, посмеиваются, подшучивают – не страшно ничего юности, нет ещё страха, не ценится жизнь от того, что кажется ещё безумно долгой.

Ему надо вставать раньше других. У него много дел – снести прогнившие сети в мастеровую, натаскать воды (а если зима – растопить снега), зажечь первые очаги… таков закон племени: если хочешь есть – ты должен быть полезен, вот Эспен и старается.

Не нужны были ангелам и архангелам все те услуги, что предлагал профсоюз. Им нужна была его жизнь, его очереди и неработающие окна. И всё это стояло в первичном замысле – их благополучие, а Габриэль сразу и не сообразил.
Уходя, Габриэль предложил:
–Может быть, ещё запретим открывать в нём окна? Будет душно, как у смертных.

Но уверяю вас: Пол Оуэнс умер не от сердца, не от какого-то приступа или чего-то подобного; он умер от тоски.
Более того – он готовился умереть и не скрывал этого в разговоре со мной, состоявшемся в комнате Великого Ожидания.

Кощей скривился. После Яги любил ли он кого-нибудь? Не любил. Не смог. Пару раз пытался украсть себе жену, так за одной жених пришёл с мечом-кладенцом, а другая такой истеричкой оказалась, что Кощей её в ковёр завернул и обратно очередному царю вернул.
–Съел? – ехидно спросил царь, глядя на шевелящий ковёр.
–Забери, добром молю! – взмолился Кощей.
–Ну беги, беги…– разрешил царь, со вздохом принимая дочь в ковре.– Не кричи, Настёна, попытаем мы счастья ещё.

Как назло – у Клодин талант. К тонким длинным пальцам прилагается ещё хватка и природная ловкость. Как назло, она быстро учится, и, хотя обещает себе, что не будет лучшей, обещания не сдерживает. Уж очень хвалит госпожа Пажо, очень уж блестящее будущее прочит, говорит и про знакомства с графинями, и про визиты к самой королеве

Мыслей было немного. И они как-то сообщались между всеми сотрудниками: часть из них думала об увиденном весьма в нецензурной форме, ещё часть думала об увольнении (мысль была сиюминутной, но она была), а конструктивно в такой ситуации размышлять было крайне сложно.

–Видишь, не карает Боже меня. Не чёртова дочь я, а самая что ни на есть – господняя...

Персефона больше не просит, а Аид больше не спрашивает. Круто повернувшись, он уходит прочь от неё, оставляя её в заточении, сам оставаясь в незримом плену своего поступка.

Они не спрессовывали мятежные души в наказание за сопротивление в ужасный, шевелящийся брикет, чтобы послать этот ужасный кусок в Подземное Царство, где грубые руки и лапы низших демонов дробили бы эти спрессованные души по своему усмотрению, отрывая куски от одной души, приставляя их к другой, и спаивая и сшивая грубыми нитками мироздания за одну только попытку выпросить покоя.

Фонсо был сладкоежкой и уже этим выделялся среди колдунов своего ковена. Нет, если бы он был ленивым, или злоупотреблял бы вином, или даже бы носился с мерзким хихиканьем по полям, то ему никто и слова бы не сказал и не одарил бы косым взглядом. Но для лени Фонсо был слишком мечтателен, для вина слишком праведен, а для плясок по полю – слишком скучен.

Магнус Крэйг был скрытен, но не имел ни одной причины для этой скрытности.

Надо было даровать утешение Гожо, но Эмос был ещё мал, и не научился лицемерить, и не научился сдерживать свои эмоции, а потому, пока он спускался, утешение превратилось в недоумение: зачем Гожо это сделал?

Добро пожаловать в Маару!
Закон здесь творит Секция, состоящая из трёх Коллегий: Коллегия Дознания, Коллегия Судейства и – самая малая, но самая презираемая – Коллегия Палачей.
В Коллегии Палачей для главной героини властвует стабильность, свою работу она принимает как должное, пока не понимает, что она ничего не знает о настоящей Мааре, которая уже очень скоро изменится.
Этот сборник рассказов можно отнести к «мостикам». Вселенная Маары существует в двух моих романах: «Тени перед Чертой» и «Гильдия Теней» (в свободном доступе), здесь же – просто больше историй.

– Не Казмир то был, Мария! Не он! А дух-мертвец.

Устав «Центра» гласил, что каждая встреча и каждое свидетельство должно быть проверено. Но тут речь шла о совсем безумных вещах: мыслимое ли дело, чтоб в позабытой деревушке, в местной речке встретили кракена

Если бы я был ангелом, у меня была бы терапия на каждое третье и пятое посещение Людского Царства, двенадцатичасовая рабочая неделя и пара кожаных ботинок!

Я должна, должна быть сильнее,
Чтоб испуганным пеплом не стать.
***
Ту лестницу магическая сила
От несведущих и яростных скрывала
***
Не могу понять: у нас был полный дом,
Но почему тепла так мало?
***
Замок– это не смерть,
Это лишь долгий путь…
***
Мы с ней не умели сказать,
Но это теперь пустое
***
Сон сбережёт от боли,
Он сохранит беспечность.
Тебе нет слёз, но нам есть горе,
У тебя замок в облаке
и вечность.

–Он сбивает с пути. Он говорит ужасные вещи. Он говорит о том, что Ты, Владыка, готовишь нас в рабство человеку.

–Безысходность со льдом пьют только дилетанты. Профессионалы предпочитают пить её чистоганом.

Тут Левиафан и хотел позабыть про свои обещания, про свои клятвы, про свою силу, но на деле он просто забыл умереть

Добро пожаловать в первую часть сборника «Их (обугленные) крылья – 1». Здесь есть ангелы и демоны самого разного образца: алчные; яростные; знакомые с милосердством; стремящиеся к людям или бегущие от них.
В этом сборнике двадцать рассказов. Вселенная дополняется, следующие рассказы войдут уже во вторую часть.

–Ты хуже продажной девки! – шипит Мегера, но замахнуться не решается, хоть и очень хочет. Но прекрасно знает Мегера – рука у Алекто тяжёлая, и стоит схлестнуться с нею раз, как приобретёшь себе вечного врага. Алекто не прощает.
Потому и шипит Мегера – ничего больше сделать она не может.
–Думаешь, они тебя признают? – Тисифона заходит с другого края. – Да они скорее сожгут весь мир!