Anna Bogodukhova

Хирон хочет донести очень простую мысль: «Ахиллес должен биться с большим разумом и с меньшим сердцем», но Фетида слышит: «всё плохо».

–Я не мой отец! – Роман твердил это себе, сжимал руки сильнее. Его клыки удлинялись против его воли и, о странное дело – чесались, требуя плоти, требуя тёплой, мягкой, опьяняющей крови.

Жрец качает головой:
–Не мальчик он, а жертва великим Стихиям, что хранят наш край от чумы короны и трона. Стихии есть закон, есть высшая воля и нарушать её нельзя никому. Даже в великой любви…

все по опыту уже знают, что демоны в большинстве своём – сладкоежки, да и вообще большие любители хорошо поесть и выпить в людском мире, если представляется такая возможность, и писать про них подобные заметки уже просто неприлично. Это равнозначно тому, что демоны в своих отчётах будут указывать про ангелов, которые направляются в лавки с обувью при первой возможности – ведь всем хорошо известно, что ангелы очень любят ботинки и туфли.

Духи мёртвых на безумной тьме живут,
Коцит-река полна обмана.
***
Откуда эта тишина
В моей душе да в доме?
***
Дочь моя из дома крадётся,
Я сделаю вид, что не слышу.
***
Почему они смотрят так,
Словно она из света?
***
И странное счастье во мне
Птицей рвётся.
***
Река плача, река гнева
Жизнь и юность низвергает.
Трусом был ты или смелым -
Река того не разбирает.

–Это всё, что можно было сделать, – сказал целитель, которого до этого дня Элеонора уважала.

–Свет тебе, мирянин! – разумеется, Сельдфигейзер, он же отец Рамон, он же – предатель обыкновенный, он же отступник от демонов, не рад встрече с привилегированным слугою Люцифера.

–Ты всегда поступал как мой друг. Ты привечал меня, был добр, давал долг, не требовал его…– голос Алонэ дрожал от непривычности речей.
–Ну что ты! Как же иначе! – возмутился Маэл, – мы, как ты верно заметил, друзья!
А про себя подумал: «наконец-то, и с этого польза!»

–Да подарок нашёл. Орехи в меду. Настоящие.
–Потрясающе…– с непередаваемым издевательством отозвался Люцифер.
–Правда! – заверил Азазель, как будто бы Люциферу было важно.
–Не отрава? – продолжал издеваться тот. – Тебе вреда не будет, но побегать с отравлением по нашим лазаретам…

–Ты Бакхус? – спросил он, поднимаясь, наконец, с колен. Даже в полный рост он был ниже меня, но да ладно, я не переломлюсь и голову слегка склонить.
–Аз есмь.

–Что, опять к совести взываешь? – поинтересовался Каин. – Меня уже допрашивали. И те, и другие… всё хотели знать, всё выспрашивали – зачем, мол, да почему я брата своего убил! И знаешь, что я им сказал?
Смерть, в общем-то, знала, читала протоколы, но откровенность Каина ей льстила, и она спросила:
–Что же?
–Я сказал, что захотелось.

–Я вижу, – заверила Оша странным чужим голосом. – Хороший улов. Потянет сразу на половину пайка, или на весь, если ткань хорошая.
–Чего? – улыбка исчезла с лица Лиди. Перед глазами девушки пронёсся ужасный образ: крючковатые жирные пальцы, разбирающие улов, и решающие, сколько дать пакетиков с сероватой засушенной похлёбкой…

–Граф Саллес-Ливен, честный человек, занимается строительством разрушенных домов, поддерживает нашего короля.
–И давно? – Арахна совсем потеряла страх и потому нахальничала. Ей нечего было терять. Некого.
–Это не тот вопрос, который надо задать, – мягко укорил Персиваль.

–Где тебя учили летать? – осведомился Нико, отходя от шока и перемещая свои щупальца на приборную доску, уже замигавшую жёлтыми огоньками в бешенстве от проделанного манёвра.
–На Земле! – я всплеснула руками.
–Не паясничай, – Грей не был настроен на головомойку, – переводи на автоматическое управление, разговор есть.

–Ну здрасьте…– Рафаэль видел явление Левиафана уже столько раз, что страха в нём совсем не осталось. Нельзя бояться того, кого видишь чаще, чем Владыку.

–В серафимы? – ответ Асмодею не понравился, но предположить что-то удачнее он не мог, и кивнул, – хорошо. Так что делать, Люцифер?
На этот раз он обратился напрямую, желая показать, что Азазель ему, конечно, соратник и коллега, но услышать голос Темнейшего всё-таки тоже хочется.
–Как что? – Люцифер изумился, – помогать! Обещали же.

Каюсь, искренне каюсь за то, что пуста, за то, что не замечена тобою, великая сила, за то, что не наделила ты меня ничем – каюсь за это! Прости мне, прости!

Габриэлю стало совсем нехорошо. После такого, как он ясно помнил, обращения, Моисей был вынужден десятки лет скитаться по пустыне; Ной на потеху Месопотамии строить ковчег, а Авраам отправился на гору Мориа… что же ждало Габриэля?

–Да! Величайшее счастье – свобода. Если ты имел шанс коснуться греховности, но ушёл от неё, выбрал чистоту души и нищенство – ты счастлив.

Боже, если ты есть, ты видишь, что я всерьёз опасаюсь за здравомыслие этого человека! Ещё недавно на Станции он был ироничен и собран, а тут предлагает заняться разбоем и угнать корабль Центра, то есть – собственность Правления?!

–Личные качества его мне мало известны. Я знаю, что он тяжёлый человек, но, позвольте, я скажу, чтобы было понятно? Он мне всегда был неприятен, с ним нельзя было чувствовать себя спокойно, но я сомневаюсь, что он из тех людей, что пинает щенят по пути на космодром.

Дай, Луал, ей сил меня проклясть – в ненависти можно жить, в скорби же жить нельзя.

Прости его, как сам учил меня,
Или дай разделить с ним путь.
Или дай ему покой…
За Иуду прошу Тебя,
За его тернистый путь,
За чертог для него неземной.

Вампир, театрально ломая белые навсегда ледяные руки, вещал:
–Нет, я не могу! Я решительно не вынесу этого! Мне так плохо! Сегодня я даже думал о том, чтобы пойти в церковь и броситься в чан со святой водой!

Арахна старалась дышать глубоко, чтобы сдержать тошноту, но каждый вдох отзывался под рёбрами – платье перетянуло ей талию, да и ткань прилегала к телу очень плотно и колола.

–Я только хотел засвидетельствовать вам своё почтение и попросить вас быть тише, – священник смотрел на неё спокойно, без страха, гнева и насмешки.

–Представь себе! Я не боялась лезть в драку с инопланетными тварями и в огонь, но здесь да, боюсь! За отклонение и малейший просчёт меня казнят! А тебя нет.
–Хочешь, чтобы и меня казнили? – уточнил Адриан.

–Тебя куда отправили?
–В Коллегию Палачей.
–Фи…– Магда скривилась. – Палачи! Оттираешь кровь и вытаскиваешь трупы?

–Договоримся? Мы же умные.
–С демонами сделки не имею! – обиделся Михаил. – Светлана наша – и точка!
–На сейчас она – своя собственная! – поправил Астарот. – Мы оба интеллигенты. Ну неужели не найдём решения?

–Подождите! – Михаил, который ещё четверть часа назад сам посмеивался над Сельдфигейзером, внезапно обиделся за него, – разве важен мотив добродетели? Он ведёт к благу, а значит – допускается. Демон, желающий искупления…