Беата Лашевская

Я скольжу по изгибам судьбы На лодчонке своей одинокой, Чуть касаясь ладонью потока, Потрясений ровняю горбы. Пролегает отмеренный путь Вдоль покатых и скошенных истин, То он дорог, а то ненавистен, Ни свернуть с него, ни утонуть. Каждый встреченный мной — водопад, Бурно плещет, лодчонку взметая, Словно горная тропка витая Крутит петли следов наугад. Но внезапно замрет в полусне, Забывая меня, стекленея, Тишина вместо слов все плотнее, Словно капля смолы...

Она любила поезда, наполненные бабушками с корзинками, дородными тетками с сумками, мамашами с детьми, дядьками с рюкзаками. Она любила запах угля и жареной курицы, запах печеного хлеба и парного молока. Она любила все простое и натуральное, все наивное и жалкое. Она была и сама очень простой и светлой. От нее пахло летней травой, речкой, медовым пирогом. Он любил комфорт и сложности, он не мог жить без головоломок и неразрешимых задач, он любил уют, тишину, мягкие кресла, теплые ванны с...

- Мам, как ты? Давление сегодня какое? - Ой, ну какое давление, Юля? Что творится-то! Мне тетя Люда звонила, рассказала про свою дочку. Она ее послала! Дочь родную мать! Представляешь? Мать, которая всю жизнь положила, инвалидом стала, пахала на нее - кобылу такую, квартиру ей подарила! - Далеко послала? – Юля тяжело вздохнув, налила себе из чайника кипятка в заварку, осторожно отодвинув ногой кота, который пытался мяукнуть в знак протеста - он терпеть не мог телефонные разговоры...

Тлеет небо, сгорая в вечности, Ветер крутит колеса бури. Размышляя о бесконечности, Месяц черную трубку курит. Говорю ему: "Что, намаялся? Надоело кружить, дружище?" Он ответил: "Хочу состариться." Ну, а я: "Смысл жизни ищешь?" Помянули душевно Кеплера, Почитали Гарсиа Лорку... Сонных рыбок на скрепку степлера Наловили ведерко с горкой. Он сказал: "Смысл есть, наверное", И поплыл покурить южнее. Ну, а я - на свою Шпалерную... На душе стало чуть нежнее.

Я приду в этот мир удивиться Как весомы его зеркала - В них смертельно уставшие лица, Истощенные страстью тела. Отвернуться от них невозможно, Ни укрыться, ни спрятаться в сны. Слишком связаны узами сложно С отражением, слишком тесны. Я из мира уйду, продолжая Удивляться невиданным снам, Я уйду, этот мир обожая, Оставляя лицо зеркалам...

Тень от пера застывающей льдиной Тихо дрожит на бумажном краю - Так и не сказанных слов паутина Пусть покрывает улыбку мою. Матовый свет сквозь прозрачные мысли Отблеском тонким ложится на лист, Будто пылинки в нем звуки зависли - Бледен, задумчив, слегка серебрист. Словом не смею его потревожить - Страшно нарушить мелованный лик. Образ невидимый ясно в нем ожил, В памяти вспыхнул ушедшего миг.

Зимний дождь грустней, чем осенью, Дольше, мельче, холодней: В небе нет прозрачной просини, Только стаи темных дней. Зимний дождь все в чем-то кается, Волочится, лебезит, А зима молчит, красавица - Словно айсберг-монолит. Слишком дождь нелеп в сиянии Ледяных ее зеркал... Слишком грубое касание Не обвенчанных начал.

В объеме ночной вселенной Снижается плотность тени, Отброшенной плотью бренной На вечно квадратные стены. Сливаются капельки сути Потустороннего мира, Зависшие в мутной ртути Посуточного пунктира. Сливаются, превращаясь В токсичную вязкую ясность... И тают, не помещаясь В бессмысленную реальность.

Что ты светишь, лампа, Будто просишь воли? Стену круглым штампом Утверждаешь в роли Вечной полуночницы? Вместе с туркой вкупе - Две немые склочницы - Мнёте мысли в ступе. Лунный свет, бродяга, Что ты смотришь косо? В клеточку бумага, Миллион вопросов, Зря вы льнете к ночи, Ластитесь к рассвету - Кошка когти точит На душе поэта.