Виктория Сорокина

Пересматриваю обожаемое: "Унесенные призраками" и "Бродячий замок Хаула". Отметила для себя несколько интересных деталей. Сумасшедшее волшебство вот прямо здесь, за окном, такое простое и обыденное. Это фонарь в "Унесенных" (прыг, прыг, поскрипывает), Репка в "Бродячем замке" (и бабушка говорит: "С детства не люблю репу"). Некоторые вещи просто завораживают. Это то, как Миядзаки обыгрывает тему жадности. Жадность у него - это когда глотают всё больше, превращаясь в то, что невозможно...

А между тем я здесь ничего не делаю — à la lettre ничего. Видно такова судьба моя, чтобы ничего не дать в «Русский вестник». Одним словом, никакого сочинения в голове не имеется. Я начал было одну главу следующими (столь новыми) словами: «В один прекрасный день» — потом вымарал «прекрасный» — потом вымарал «один» — потом вымарал всё и написал крупными буквами: ё..на мать! да на том и кончил. Но я думаю, «Русский Вестник» этим не удовлетворится. Иван Тургенев. Письмо В.П. Боткину, 17 мая...

Сижу, переделываю текст. Единственное, что хочу сказать: о вы, все, кому приходится править свои тексты снова и снова! Моё сердце навсегда с вами!

На самом деле, если говорить про тёмное начало в литературе (в фэнтези, например), мне в этом смысле нравятся тексты Гоголя или пьеса Суэта "Интервью". Когда настоящий ужас, драма человеческой души скрывается в обыденном: в старой шинели, в драных тряпках старьевщика. Когда самое страшное -жить эту обычную человеческую жизнь. Мне кажется, это хорошо описал Паланик в своём романе "Уцелевший".

У меня не очень много читателей. Но я отношусь к ним с уважением и нежностью. Поэтому сразу хочу извиниться за то, что буду, скорее всего, переделывать то, что написала (хотя и написала-то немного). Просто мне кажется, что тёмное фэнтези нужно немного затемнить)). Посмотрим, что получится.