О точности художественного произведения

Есть такая старинная матросская песня, которую вряд ли знают люди, коим сейчас меньше 35 лет:

Раскинулось море широко, 

И волны бушуют вдали. 

Товарищ, мы едем далеко, 

Подальше от нашей земли. 

«Товарищ, я вахты не в силах стоять, — 

Сказал кочегар кочегару, — 

Огни в моей топке совсем не горят, 

В котлах не сдержать больше пару. 

Поди доложи ты, что я заболел, 

И вахты, не кончив, бросаю, 

Весь потом истек, от жары занемог, 

Работать нет сил, помираю!»

Товарищ ушел, он лопату схватил, 

Собравши последние силы, 

Движеньем привычным он печь отворил, 

И пламя его опалило. 

Закончив бросать, он напился воды,

Воды опресненной, нечистой.

С лица его падал пот, сажи следы, 

Заслышал он речь машиниста: 

«Ты вахты до срока не смеешь бросать, 

Механик тобой недоволен.

Ты к доктору можешь пойти и сказать, 

Лекарства он даст, если болен!» 

На палубу вышел, сознанья уж нет. 

В глазах у него помутилось... 

На миг увидал ослепительный свет... 

Упал... Сердце больше не билось. 

Наутро проститься с покойным пришли 

Матросы, друзья кочегара, 

Подарок последний ему принесли -

Колосник тяжелый и ржавый.

К ногам привязали ему колосник, 

В суровую ткань обернули.

Пришел корабельный священник-старик,

И слезы у многих сверкнули.

Напрасно старушка ждет сына домой, — 

Ей скажут, она зарыдает... 

А волны бегут от винта за кормой,

И след их вдали пропадает.

По-настоящему "жалестная" песня, в отличие от известной по "Республике Шкид" песенки про кошку с четырьмя ногами.

Сейчас бы сказали: давят на эмоции в целях нагнетания, проклятые либерасты. На самом же деле это практически точный протокол реально произошедших событий. Говорят, что написана по случаю, имевшему место в действительности, поэтом-любителем Фёдором Предтечей в 1905 году на пароходе «Одесса», на котором он отбывал воинскую повинность. Погиб его земляк Василий Гончаренко (родом из Чигиринщины).

Кочегар -- была в паровом угольном флоте самая страшная профессия. Кочегар должен был лопатой закидывать уголь в топку котла, поддерживая в нем нужную температуру. В кочегарках даже при движении корабля в холодном климате было жарко: градусов 40. Работали в подштанниках, почти обнаженными. А где и вообще голышом.

А уж в тропиках... Недаром на коммерческие суда старались набирать кочегарами местных, привычных к высокой температуре. В Красном море или Персидском заливе и офицеры-то страдали от жары (кондиционеры тогда не существовали в природе). При +45 в тени и температуре забортной воды выше температуры тела -- даже обливание не освежало. Спали на верхней палубе и крышах надстроек, в каютах заснуть было невозможно.

У котлов же температура доходила до +70 градусов, и смерть кочегара от теплового удара не была редкостью.

На боевых кораблях к ужасу перегрева добавлялась практически гарантированная ужасная смерть при попадании снаряда в котел или паропровод: перегретый пар обваривал всех, кто был в отсеке, гарантируя мучительное умирание тем, кому не повезло отправиться на тот свет сразу. 

Ну, и кочегары были последними, кто имел шанс покинуть тонущий корабль: им было дальше и дольше всех выбираться на палубу, к шлюпкам.

Но от них зависел ход корабля. Сама возможность двигаться, да и достижимая скорость. 

На корабле либо погибают все, либо все спасаются. Поэтому и работали кочегары не за совесть -- а за страх погибнуть, если судно без хода не сможет выбраться из сложной ситуации.

Кстати, у меня набралось где-то на 4 а.л. исторических баек. Я их тут иногда выкладываю, под настроение. Стоит ли сделать из этого книжку?