Белова Татьяна

Бордовая жилетка, зелёный галстук повязан небрежно, мальчишка с надеждой обивает порог, в руках бесконечность, корзинка и вот - измятые брюки... Народом в метро оттоптаны ноги и недосып, ботинки промокли. Наверное, как прежде... И нервная дрожь, и холодные руки, по швам, да, по швам. Ему не поможет ни сон, ни монета, осталось последнее утро, когда ещё можно успеть... И в страхе он жмёт на звонок. В газете писали - отдается шенок в хорошие руки! Молчаливая дверь, ...

Такая глубокая, девочка, такая глубокая, такая далёкая, как не от мира сего, что-то от Блока есть в тебе, что-то, рождающее слово из ничего. Надмирное, робкое, касаясь нечаянно, оно оставляет себя на песке. Читаю, вдыхаю и странно неловко мне, что близко стою, что близкое мне, такое далёкое, такое глубокое, рождает молчание, подобно стене. И слышу шаги, в обрамлении осени, и слышу скрипящее колесо, и голос серебряный, и волны у пристани, и что-то ещё неподвластное мне. Такая...

Слышала уже вчерашний выпуск «Писем»? Что думаешь? Я, Игорь, кстати, знаешь, мы могли бы… Привет, сегодня профессор Керимов уходит, уже слышала? Пройдёмся вместе до аудитории? Игорь смотрел на Элизу. Она улыбалась, то и дело поглаживала рыжие кудри, пытаясь заправить непослушные пряди за ухо. У нее были очень тонкие запястья и веснушки на локтях, сегодня на ней была белая блузка, черная юбка до колен и туфли на невысоком каблуке. Игорь попытался и не смог представить массивный скафандр...

Так ярко искры освещают млечность, протоптана тропа, беснуется февраль. На снег упасть, от радости, как в детстве, но не отдать тепла. Такая странная повинность - сердце, шагать, шагать, шагать. И мир внутри, не находящий места, и мир внутри, открывший свой февраль. Засыпанная снегом нежность, как острый, тонкий край. Так ярко искры освещают вечность, что не закрыть глаза. Такая странная повинность - сердце, что есть - отдай.

И узких губ упали уголки, и веки, дрогнув, опустили занавес. Ты снова снилась мне, пришла, как снег зимой, и оттого не удивилась я, и пульс не затаил дыхания. К излому кисти от виска усталость протекла, легла морщинами, вдоль горизонта горная нахмурилась гряда, но что–то там, внутри, неистово, стучало и валяло дурака, рвалось с цепи и вырывалось с корнем, метался луч от маяка, из всех щелей просачивалось море, смывая дни, как серу с коробка. Стояли мы, друг другу незнакомые, ...

Прости, я так много себе придумал, пока падал в кроличью нору, успел прожить жизнь за двоих, разлюбить и выжить, долго терпел за спиной конвой, эти двое спорили обо мне как дети: "Мой, говорю!" "Нет, мой!" Я сбежал на огромном парусном судне, что скрипел кормой и ронял бока, белых бабочек пенных ловил руками, отпускал в надменные облака. Море горбилось сытой ложкой, соль проела насквозь, до дыр, я ступил на берег босой и взрослый, убеждённый, что умер, значит более не умру, значит,...

Я не верил в того, кто мог плакать на склоне горы, но шёл дождь и земля сохраняла следы, и корням сквозь неё в добрый путь. Так шёл дождь, а за ним тишина. Примирить бы себя с миллионами лет, но по коже озноб, а снаружи вода, и тебе сквозь неё только вглубь. И он тоже не верит в тебя, он лишь плачет на склоне горы, идёт дождь и земля сохраняет следы, как и стрелки, мы вписаны в круг.

Стоит ли мир начинать сначала? Выкорчёвывать веру, за ней печали, Разобрать слова на буквы, а хлеб на зёрна, Отмотать назад, то, где было больно, Отменить весь опыт, стать белым, чистым, Проснуться глупым, счастливым, новым, Зашагать по миру, который остров. Бога нет, но ты есть - апостол. Ты родишься и все исправишь, Пусть и не знаешь, ничего не знаешь. Ты самый первый, ещё невинный, Не бросил камня, копья не сделал. Ветер резво несёт по кругу пыль, что случится твердью, И...

Эта странная оттепель, сизый дым, по следам невидимым, не моим, я ступаю робко и наугад, не ломаю веток, не жгу костра, и белее белого молока мотылёк летит, острый край луны рассекает тьму; я держусь за неё, за её струну, заплетаю слова, расплетая сны, мы честны друг с другом, всегда честны. Эта странная оттепель, сизый дым, по следам невидимым, не моим, тень крадётся, идёт война, но река течёт себе, как текла, солнце крутит веретено, суть и смысл ушли на дно, нити в кронах,...

Терпеть не могу подводить итоги, но вот как то совершенно неожиданно написалось продолжение старой истории и заставило задуматься. Тексты написаны с разницей в десять лет и сильно отличаются, так как изначально писались под разное. В первой истории много личного и болючего, до сих пор немного жжётся, когда перечитываю, но это один из тех текстов, которые я люблю и считаю удачными. Второй, совсем свежий, даже сырой, рождённый из порыва вдохновения, он совсем другой. Тут первостепенной была...

Начался очередной эксперимент по моделированию дальнего космического полёта. Шесть человек будут год жить в изоляции под пристальным наблюдением экспертов. Это не первый такой эксперимент, с начала освоения космического пространства люди задаются вопросом о психологической и физиологической пригодности человека для длительных перелётов. И, возможно, в скором времени нам пригодится накопленный опыт, ведь люди, кажется всерьёз собрались на Марс, до которого лететь, при самом идеальном старте,...

Уверена, у каждого кто пишет есть тёмный чулан, огромный дворец или даже целый остров... ненаписанного. То самое чистилище, где томятся персонажи, ожидающие воплощения. Где лежат в руинах целые миры. Откуда во сны частенько являются смутные тени, напоминая о себе кошмарами или резкими, как удар, озарениями. По кому ныне зазвонит колокол?