Артём Добровольский

Поздравляли как-то Генерального с днем рождения, всем коллективом. Пара сотен человек нюхали друг у друга затылки в актовом зале, на сцене которого директору вручали скромный подарок — заплесневелую бутылку чего-то очень старого, едва ль не средневекового. Был там и я, и на толпу глазел. (с) Вернее, на единичную её составляющую, что сладко аромахла под моим носом — на младую, русокудрую, лебяшеюю Олю из Отдела Поставок. Или, может быть, Лену из Отдела Маркетинга. Или наоборот. Или, может быть...

До отправления поезда всего несколько минут. Нумерация вагонов с головы состава. Оттуда же и едко-приятный дымок – круглый бок паравоза чернеет в начале платформы. Ещё дальше, еще выше – огромный стеклянный свод над путями, пойманный архитектором в ажурную сеть железной геометрии, и воробьи – отсюда лишь солнечные пылинки – порхают в искусственном поднебесье. Громко сипит свисток, и усатый проводник, одетый под генерала, полным достоинства жеста приглашает меня внутрь вагона. Со мной ещё...

Когда я буду старым и когда ко мне придет мой 16-летний внук с жалобами на говнюков-родителей, на несчастную любовь или на жизнь вообще, я усажу его рядом с собою перед камином, я плесну ему вискаря (не говори маме) и скажу приблизительно так: — Понимаешь ли, дружок. Если взять необходимый медицинский инструмент и вскрыть человеку череп, то мы обнаружим там осьминога. — Разве не мозги? — неуверенно спросит внук. — Не перебивай старших. Мы обнаружим там осьминога о трёх щупальцах....

Молодые люди. Если вы носите до сих пор Ожерелье Юности – носите; как можно дольше не позволяйте времени содрать его с вас, не расставайтесь с ним - как бы ни стесняло оно вашу выросшую шею, на ощупь взрослую и самостоятельную. Любуйтесь своим ожерельем, радуйтесь, теребите его, дрочите, перебирайте яркие капельки дней, облизывайте черные ночные бусинки, наслаждайтесь; придёт время, когда вам, постаревшим, остопиздят нажитые драгоценности — тяжелые камни покоя и гладкие слитки мудрости; вам...

В старших классах той школы, где я учился, подарки девочкам и мальчикам на гендерные праздники делались традиционно: противоположный пол скидывался по рублю, активисты закупали даримое и в нужный день раскладывали его по партам перед началом уроков: девочкам — зеркальца, расчесочки, заколочки, мальчикам — блокнотики, ручечки и всякую прочую ерунду. Всё это, естественно, сопровождалось открыточками с наилучшими пожеланиями. А вот в младших классах процесс был менее казенным и более...

Кому именно пришла в голову эта лихая затея — сказать сейчас трудно, не исключено, что и мне, хотя заводилой я, в общем-то, никогда особенным не был. Так или иначе, родилась героическая идея: устроить ночной визит в спальню к «бабам», как было принято называть у нас девочек. Спальные комнаты баб находилась на четвёртом этаже, наши — на третьем. Или же наши на втором, а баб — на третьем, я сейчас уже не помню; помню только, что их этажом выше. Таким образом, чтобы осуществить задуманное,...

Все пацаны были вооружены — абсолютно все, за исключением слюнтяев и долбоёбов вроде Лёши Громова. Пушки были в основном двух видов: пластмассовый револьвер за сорок копеек и железный «Макар» за пятьдесят пять. Револьвер сосал у Макара по двум причинам: во-первых, потому что пластмассовый, а во-вторых, потому что стрелял только одиночными пистонами, в то время как Макар ещё и пистонными лентами. На момент поступления в санаторий у меня, к сожалению, был револьвер, но я это дело быстро...

Шло время, работа кипела. Вопрос «я опасный преступник или я опасный сумасшедший?» оставался без ответа. Главное – я был опасный, и потому мне полагалась одиночная — камера или палата? Вопрос оставался без ответа, главное — она была одиночная. Никто и ничто не мешало мне, кипела работа. Или не мешал и ? Как правильно? Вопрос останется без ответа. Главное — кипела работа. Крылья я смастерил из полиэтиленовых пакетов, мне приносили в них передачи. Я натянул пакеты на железные прутья, из...

Совсем ещё пацаном, году, наверное, в 1990-м, а может даже и раньше нарыл я случайно в каком-то литературном журнале критическую статью о поэте Котове, то ли Сергее, то ли Владимире. А может, даже и не о Котове... помню только что это была простая животная фамилия, пусть будет Котов. Поэта вафлили. Сочинял он на взгляд критика неумело, неправильно, бесталанно, а главное безыдейно. Ко всему прочему в вину поэту Котову ставились такие грехи как эгоизм и самолюбование. Но одно маленькое...

Вот ещё одна тема, частенько интересующая местных авторов помимо «писательского мастерства»: а сколько тысяч знаков в день вы пишете, коллеги? А сколько нужно? А сколько можно? А сколько можно, но не нужно? Ребятушки! Стахановцы! Вопрос ведь не в том, сколько знаков. Вопрос в том, каких знаков. Ну не превращайтесь вы окончательно в закройщиков с Урюпинской обувной фабрики, вы же мните себя писателями. Ну как можно – на серьёзных щах интересоваться «писательским мастерством» и при этом...

Сегодня в ленте снова булькают про «писательское мастерство». Нет такого. Есть дар рассказчика сказок. Есть дар рассказчика анекдотов. Есть дар проповедника, есть дар сплетника, есть дар философа. В конце концов, есть дар… трепать языком. Писательского мастерства нет. По крайней мере в том понимании, в котором его принято вожделеть. Что это значит? Это значит, что бесполезно гнаться за какими-то там «профессиональными» навыками, которые (вкупе, разумеется, с «интересной историей») обеспечат...

«Инда взопрели озимые. Рассупонилось солнышко, расталдыкнуло свои лучи по белу светушку. Понюхал старик Ромуальдыч свою портянку и аж заколдобился». (Ильф и Петров, «Золотой теленок») Давным-давно, когда не было интернета, телевидения и кино, славянские бабы вечерами тешились в сёлах тем, что придумывали и рассказывали друг другу страшные байки про колдунов да волколаков. Именно бабы; покушав браги, мужики вечерами спали. Вот придумает какая-нибудь Марфа какую-нибудь особо страшную...

Давно это было, много лет назад. Весна в Кулябе выдалась ранняя, яркая. Белоснежными облаками цвёл абрикос, и воздух был напоен запахом жасмина. Щедрое солнце радовало глаз после короткой, но суровой таджикской зимы. Повсюду пели птицы и веселились люди. Даже строгий дедушка Бобо снял свою чалму и, сидя на коврике перед дувалом, ласково щурился на пробегавших мимо ребятишек. В эту прекрасную пору и встретили друг друга Саид Исламбеков и Дилором Абдулаева. — Дилором, покажи личико! — попросил...

Ты толкаешь её в бок и сипишь в ухо: «Слышь, Ксюх, я тут тебе пожрать оставил... Ну?.. Будешь иль нет?.. Бля, я щас сам схаваю. Кому говорю, сука? Щас сам схаваю. Ну, как хочешь, дело хозяйское. Я тебя предупредил. Всё, пиздец, я хаваю!» https://author.today/reader/40453/313489

Мне было тридцать, а она была вчерашней школьницей. Я работал таксистом в компании Red Top of Fairfax (USA, Northern Virginia Area), а она пользовалась услугами этой компании. Звонила, заказывала. Иногда звонила её мать. Жила она в Рестоне, поэтому заказ обычно сваливался на меня, т.к. я любил пастись в том районе. Процедура принятия заказа такая: на экранчике терминала бортового компа появляется цифра — зона заказа (Северный Рестон — 715, как сейчас помню), причём ни точный адрес заказчика,...