Вячеслав Паутов

Российская империя, май 1889 г. Плотная и, до дрожи пугающая обывателя, атмосфера ужаса, нависшая над Британией и Америкой, шагнула на российскую землю, без приглашения отметившись в её столице - Санкт-Петербурге. Ряд жестоких и непонятных убийств потряс воображение петербуржцев, давно привыкших к разного рода криминальным неожиданностям. Но последние преступления опережали время возможностей тогдашней криминалистики и сыскного дела, а следовательно, могли перейти в разряд "нераскрытых". Вся надежда на столичных профессионалов, людей одержимых своим делом.
Нынешнему убийце, не оставляющему улик и следов, противостоит дуэт из старшего агента столичной сыскной полиции Лавра Феликсовича Сушко, ученика и последователя И.Д. Путилина, и, умудрённого опытом, судебного медика Петра Апполинарьевича Вяземского, ученика и последователя И.М. Сорокина и А.П. Загорского. А если к расследованию подключается сам начальник Сыскной И.Д.Путилин, серийный убийца не останется безнаказанным.

В 995 г первый норвежский король-христианин Олав Трюггвасон сделал Нидарос своей столицей. "Не мы выбираем время, оно уже выбрало нас, сделав героями Истории и развенчав предателей и подлецов" - так можно сказать об этой эпохе. За три года в окрестностях Нидароса пять женщин-матерей приняли жуткую смерть, подвергнувшись жестокой, даже по средневековым меркам, казни. А новорождённые дети их оказывались у дверей Нидаросского храма. Неизменные пять монет всегда оставались на месте преступлений. Кто сможет разгадать причины этих убийств? Почему маньяк так жесток и неуловим? И все ли те люди, которых вы видите, именно те, за кого себя выдают? А на всё это наслаивается дыхание скорой войны с Данией - кругом видны её признаки, а послухи и соглядатаи врага не спят.
Обман и предательство витают в воздухе Нидароса, а "нидаросский волк-оборотень" так и не найден. Но люди короля Олава Трюггвасона тайно и явно противостоят заговору, зреющему в недрах дворца, и одновременно ищут маньяка-убийцу.

Все христиане несут крест по собственной воле. Так почему же в XIII в. на псковской и новгородской землях объявились крестоносцы? Ради какого креста, и Христа ли ради? А может быть дело не только в вере? Или не только в ней одной. Там, где десятки говорят о Боге и соответствуют ему, сотни ищут выгоду и власть.
Православные всегда считались варварами от веры, схизматиками от учения Вселенской Церкви, еретиками и отступниками от Папского престола. Всё потому, что в Orbis terrarum им места нет. И опять в горниле войны, порою сосвсем не религиозной, дымом встают вопросы: кто ты, какой ты, с кем ты и зачем ты? Можно родиться на Востоке, а не на Западе - в том нет вины. Но мало называть себя христианином, нужно почитать дух выше силы. Мало именоваться крестоносцем, нужно быть человеком Христа. Пришлые же оказались простыми смертными, которых крест не уберёг от пороков и смертных грехов. Да, Господь милосерден, но и он спросит сполна, кем бы ты ни был и откуда бы не пришёл от его имени.

Рунами нельзя забавляться, с ними нельзя шутить или играть… Им нельзя доверять, даже самые несбыточные желания, потому что никто, даже знающий и управляющий божественными знаками, не сможет предсказать, чем обернётся исполнение желаемого. Но рано или поздно за этот дар и его плоды придётся платить. Всё дело в цене.

Норвегия IX в. Бездонные колодцы фьордов погружены в предутренний мрак, а каждый рассвет над ними полон тревожных ожиданий перемен. Неразгаданные предостережения, стойкий туман лжи и обмана, вездесущие призраки предательства, реальные угрозы смерти оживают вместе с пробуждающимся солнцем…
Недалёкое будущее страны северных фьордов неразрывно связано в узел судеб конунга Хальвдана Чёрного, вестфольдского ярла Фредрика Неугомонного и кузнеца Уле Халльбьёрнсона, способного наделять обычное железо телом и духом. Они - разные, но это не противопоставляет, а объединяет их, сводя троицу в непобедимый кулак, давним пророчеством. Они ещё ничего на знают о нём, и у каждого свой жизненный путь, своё предназначение, но время встречи близится. Ради неё им суждено потерять всё.
И вот, солнце взошло. Теперь, следуй за ним, в поисках неожиданностей, потрясений и приключений героев, ещё на один миг приближаясь к разгадке интриги, пронизывающей всё повествование «Тревожного рассвета».

Норвегия IX в. Если в четырнадцать лет понимаешь, что кроме родного и близкого, существует другой мир, другая реальность, то обязательно воспользуешься возможностью в неё окунутся. И тогда твоё сегодняшнее положение сына великого конунга, не помешает нарушить волю отца и бежать вместе с освобождённым тобой финном, человеком из народа могущественных колдунов и предсказателей. Там , в далёком Финнмарке для тебя начнётся новая жизнь, богатая трудностями, лишениями, новыми потребностями, но согретая первой и неожиданной любовью. И у тебя всё получится, ведь ты - Харальд, сын Хальвдана Чёрного, будущий король страны, которую сам назовёшь Норвегией.

Швеция XVII в. Магия рун не подвержена старению или другому влиянию времени. Руны и люди всегда будут жить вместе, как и древние боги в мире современности.
Если власть над рунами попадает в руки отщепенца с низменными интересами – жди беды. В то же время, когда настоящего мастера слушать и слышать "шёпот тайны", внимать голосу древних знаков никто не воспринимает всерьёз – беда вдвойне. Сага о времени, людях и рунах продолжается... Шок, сюрпризы, провокации - и надежды, и разочарования.
Люди рождаются и умирают, царства рушатся и создаются вновь, тают льды и мельчают реки – только руны остаются неизменными хранителями мудрости, силы и могущества древних богов Скандии.

Вечные вопросы и вечные истины... Месть или возмездие? Ненависть или воздаяние? Всему есть своя цена и потребность. Но время всегда диктует необходимость выбора, даже , если оно - Батыево нашествие. Чтобы познать истинную цену возмездия и воздаяния, нужно стать рязанским десятником Терехом Зосимычем или самим Евпатием Коловратом. А чтобы устоять перед монголами, в жертву придётся принести всё: жизнь, веру, силу. И помощи просить не у Владимирского князя, а у изгоя - языческого волхва, дарующего неуязвимость в предстоящей сече. Только вот как поступить с этим даром? Как обернуть его во всеобщее благо, а не ради собственной выгоды или бессмертия? Теперь посвященные должны сделать свой выбор для того, чтобы сотня русских дружинников обернулась пятью тысячами.

Дорога в один конец становится дорогой без конца, путём в никуда. Таким его сделал человек. И это он решил, что смерть мирило и правда жизни, забывая вечную истину: животные и люди умирают одинаково – в муках, страхе и отчаянии. Но люди оплакивают своих мёртвых. А кто оплачет четвероногого Хуча?

Лишь их гордость - их настоящая цена. Гордость не украсть и не купить. Но только она одна делает королей королями. Гордость - честь великих. Теперь это и её цена, цена шведской королевы Сигрид Стуррода, главной женщины эпохи.
Такой её видит летописец -хронист Адам Бременский. Но всё ли он может написать о ней? Согласен ли с ним главный германский историк, епископ Титмар (Дитмар) Мерзебургский, считавший, что хроника - не литературный труд? Случай или преступление стали началом пути Сигрид Гордой к власти и известности? Вот те вопросы, что достались нам вместе с наследием предков.

Когда цена чужого тщеславия - твоя смерть или предательство, а третьего не дано, плачут даже золотые орлы римских аквил... Там, в каррских песках, а затем и парфянской Селевкии Марку Лицинию Крассу уготована Голгофа, и он на неё взойдёт. Так было всегда, побеждённым, кто бы они ни были - горе, страх, страдания и гибель от рук победителей.

Выбор – удел живых, ищущих правду, волю и долю между жизнью и смертью… Пусть действительность поставила человека (или нескольких, многих…) в жёсткие рамки бытия, а судьба привела в неволю, но готовность к борьбе, возмездию, отстаиванию своей свободы и правоты, память духа стали выходом из рабства,тем, что впоследствии был воплощён в жизнь молодым фракийцем, имя которого заставило Рим содрогнуться.

«Будь же готов воздать
Гневом за цепи,
Смертью за раны.»
(Е.Ханпира)

Русь IX в. Противостояние словенского князя Вадима и вождя варягов Рюрика - борьба за власть и главенство над тогдашними славянами. Кто они, победители и побеждённые на этой кровавой странице русской истории? Победа-поражение, цена жизни и смерти, представления о добре и зле, понятия мир и война, судьбы людей и выбор ими места в разрушительной круговерти того смутного времени - эфемерность, относительность, недолговечность, искажённость этих явлений сторонами любого вооружённого конфликта стали основными смысловыми посылами для повествования. Извечный русский вопрос - война и народ, но на любой войне найдутся люди, чьих душ никогда не коснётся испепеляющее дыхание безудержного человеконенавистничества, которых не тронет жажда убийства.

Притча, легенда, сказка - вымысел, но в вымысле том столько людской правды, что она не стареет веками, передаваясь из уст в уста, из поколения в поколение, до тех пор, пока люди будут способны слышать... Слушать и находить те, забытые сейчас многими, седые, но до сих пор незыблемые и потребные истины, надёжно спрятанные между строками сказок, сказаний, былин и легенд, начинающихся с простых слов: «Это было давно...». Но ведь всё-таки было?!

Йоль - зимний праздник норвежских, шведских, датских приверженцев древних богов Одина, Тора, Фрейра, издревле контролировавших уклад жизни скандинавов. Йоль - зимнее Солнцестояние, господство самой длинной ночи года и бледная тень его самого короткого дня, снежный праздник единения людей с природой и богами, поистине самая загадочная природная пора. С тех пор прошли столетия, и на землю Скандии ступила нога христианства, долго и больно стучавшегося в самое её сердце... И, наконец, пришло то время, когда гордый языческий Йоль скандинавские христиане назвали Рождеством. Не вера определяет, когда быть празднику, но природа и люди... О чём мечтали тогда, под сенью Йоля? Какими подарками смертных наделяли боги? Как радовались и грустили те люди, каким был скандинавский обряд посвящения отроков в мужи? Пусть седая тайна, наконец, станет явью! И ведун-целитель Ормульф Тощий поможет вам в этом. Спеши, читатель, ибо Йоль уже у твоих ворот...

Стихи последних лет, никуда не вошедшие. Мир живой и неживой вечно стремится к гармонии и красоте. Какой ты в этом мире, и каков этот мир в тебе? Прошлое и настоящее - множественные знаки времени - их много, мир - один.

Здесь собраны образцы разных лет. Хайку - представитель древней японской пейзажной поэзии. Да, здесь нет образов людей - хозяев природы, но есть сам образ природы, в котором живут птицы и звери. Тут нельзя слишком упрощать, ведь все эти цветы, горы, дороги, птицы и животные - глубоко философский символы японского мироздания. В классической подаче (по количеству слогов в строчке) хайку существует и по сей день. Вот и решился прекдставить их вашему вниманиюСмысловое содержание этих стихов для русского человека может содержаться всего в двух словах, понятьный для всех нас - короткор, но ясно. Но тогда это уже будут не стихи. Задача же хайку - сыграть в загадку с человеком, не лишённым интелекта и художественного восприятия мира. И в ней он найдёт простой ответ, а символы уложатса в 5-7-5 слогов. Я этих правил не придерживаюсь, так уж строго, я ведь не японец и не хайдзин. В оригинале на японском нет ни знаков припинания, ни заглавных букв, я не стал нарушать эту традицию.

Прощание с родиной и прощание с собой. Знаменателен кадр из известного фильма, запечатлённый на обложке. Прощание с прошлым без всякого будущего. Такой перспективы главный герой не перенёс. Исход также всем известен.

Переводы и адаптация понравившихся мне шведских песен фольк-коллектива "Nordman".
Переводы идут в след за клипами, для того чтобы совместить музыкальное и стихотворное восприятие. Другая страна , другой язык, другая культура, но сколько в них души, завораживающего влияния музыки и слов...

Неживая любовь полна скрытого очарования. И мы с упоением внимаем её звукам, её ритму, её мызыкальной откровенности. Семиструнной гитаре посвящается. Душе романса и авторской песни.

Любовь - весна, любовь - лето... А если она - зима? Значит в душе твоей что-то отмерло, а вместо прежнего - пустое место. Зима за окном, зима в душе, любовь её не пережила.

Лучше не проссыпаться, потому что пробуждение таит в себе душевную трагедию. Боль или прощание с болью.

Они ушли, оставляя за собой дух родных полей и городов, Державу, сотни русских поколений. Но... остались там, в чужом Раю с мечтами и снами о Родине, стремлением оставаться русскими вопреки сложившейся жизненной ситуации, вопреки давлению извне, вопреки духу чужбины. Оставаться собой, по прежнему лелея "русскую идею" - их главный подвиг во славу Отечества. Да, война навсегда останется войной, но и гражданское - гражданским...

Взрослая мудрость - возможность оглянуться назад и желание , и потребность возврата в то время, когда деревья были большими.

Обратите внимание на клип:
https://www.youtube.com/watch?v=K01uhiyIyL4
Напев здесь назван "Боевая песня викингов". Но... ни к валькириям, ни к воинским песнопениям хозяев морей, он не имеет ни малейшего отношения, потому, что это древняя норвежская баллада "Villeman Og Magnhild" (Виллеман и Магнхильд). О том как тролль похитил невесту скальда Виллемана, а певец-сказитель при помощи своего искусства и чудесной арфы освободил любимую.

Что там, за гранью бытия? По каким законам живёт тот, воображаемый мир? Что ждёт путника по дорогам времени за гранью были и небыли?

Какое оно, наше поколение? Каков его смысл и вклад в современную историю? Каков его след? Кто мы и зачем мы?

"И мы сегодня дружно говорим,
Лихие сыновья своей страны,
За то, что мы пришли, спасибо им,
Солдатам не вернувшимся с войны.

Давай братишка вспомним Файзабад,
Фарах и Хост, Кундуз, Пули-Хумри,
Асадабад, Ургун, Хорог, Герат,
Где навсегда теперь мы - «шурави ".
(А.Весенин)

После долгих морских странствий викинг возвращается к родным берегам, в надежде обрести тепло родины и благосклонность той единственной, что звалась Гудрид, той неповторимой, которую он считал своей невестой... Но время, люди и боги не прощают длительного ожидания. И, в итоге, каждый получат то, что получает и то, что заслужил...

Ранние стихи, навеянные влиянием Японии. Первые, робкие, как проба выражения переполняющих чувств, но просившиеся на бумагу. Так и произошло...

"Нестоек дым отечеств дальних. Их духом я напитан был. И сердце разумом крепил, читая строки безвозвратно сгинувших времён, народов, королей, знамён трепещущих над бездной и слуг их, канувших безвестно... "